— Я вчера с Галиной поговорил. Долго и серьёзно. Мы пришли к выводу, что ей пора переезжать к нам.
Дмитрий произнёс это так буднично, словно речь шла о походе в магазин или выборе нового пылесоса. Он развалился на диване, закинув ноги на журнальный столик, и лениво щёлкал пультом. Свет от телевизора выхватывал его спокойное лицо, уголки губ были чуть приподняты в самодовольной полуулыбке. Его слова повисли в воздухе, будто не требовали ни обсуждения, ни одобрения. Мария, стоявшая у книжной полки и перекладывавшая журналы, замерла. Её пальцы, сжимавшие глянцевую обложку, застыли. Она не обернулась, позволяя сказанному осесть, чтобы понять, насколько серьёзно он это задумал.
Не дождавшись ответа, Дмитрий продолжил, истолковав её молчание как знак согласия.
— Подумай, Мария. Ей одной в Гостомеле тяжело. Возраст, здоровье уже не то — то спина болит, то давление скачет. А у нас квартира большая, три комнаты. Одна вообще пустует. Почему бы ей не воспользоваться? Переедет к нам — и всем будет лучше. Ей — забота, нам — спокойствие, что она рядом и под присмотром.
Он отложил пульт, остановившись на каком-то старом фильме, и перевёл взгляд на её спину, ожидая, что она оценит его предусмотрительность. В его воображении уже возникали уютные вечера: борщ от мамы, её советы, её поддержка, как в детстве. Мария аккуратно вернула журнал на полку. Её движения были размеренными, точными, словно выверенными до миллиметра.
— «Мы» решили? — её голос прозвучал негромко, но в тишине комнаты он прозвучал, как резкий щелчок. — Проясни, кто именно входит в это «мы».
Дмитрий напрягся. Он уловил в её тоне ту ледяную отстранённость, которая всегда предвещала бурю. Но он был готов, он заранее продумал все аргументы.
— Я и Галина, — ответил он, стараясь говорить ровно. — Всё обсудили, всё взвесили. Сначала она сомневалась, говорила, что не хочет нам мешать. Но я её убедил. Сказал, что ты не против. Она уже начала собирать вещи — самое необходимое.
Он попытался улыбнуться — той самой улыбкой, которой обычно разряжал напряжённые моменты. Но в этот раз она не подействовала. Мария обернулась и посмотрела на него. В её взгляде было столько холода, сколько бывает только в морозное утро, и такая же кристальная ясность.
— Значит, вы с Галиной решили, что она будет жить в моей квартире, — произнесла она медленно, выделяя каждое слово. — Ты убедил её, что я буду этому рада. Она уже пакует сумки. Дмитрий, скажи, а моё мнение в ваших планах хоть как-то учитывалось? Или я должна была узнать об этом, когда она уже войдёт в дверь?
