— Самый обычный, — пожала плечами Марьяна. — Раз я оплачиваю жильё, значит, хочу оформить всё официально. С документами.
— Это мамина квартира! — Богдан вскочил со стула. — Все бумаги у неё!
— Вот именно, — кивнула Марьяна. — У неё. А мне что, просто так отдавать деньги без каких-либо гарантий? Это нечестно.
— Мама взбесится! Как ты смеешь требовать договор?! — Богдан повысил голос. — Я надеялся, вы найдёте общий язык, а ты!
— А я что такого сделала? — спокойно спросила Марьяна. — Работаю, оплачиваю счета, убираюсь, готовлю еду. Все сбережения вложила в ремонт. В чём моя вина?
— Ты ведёшь себя как чужая! — выкрикнул он. — Ей ещё бумаги подавай!
— Знаешь… — горько усмехнулась Марьяна, — ты прав. Я действительно чужая для вас с Ларисой. И если так обстоят дела, лучше я уйду.
— Что значит уйдёшь? — Богдан замер в растерянности.
— Перееду, — пояснила она. — Раз уж я плачу за жильё, то хочу жить там, где меня не считают служанкой и кошельком. Где есть договор и понятные условия.
Марьяна повернулась и ушла в гостиную. Богдан остался на кухне один, бормоча себе под нос.
На следующий день она взяла отгул и обзвонила все варианты из своего списка арендного жилья. К вечеру ей удалось найти подходящую студию: скромную по размеру, но чистую и уютную; хозяйка оказалась приветливой и сразу назвала фиксированную сумму оплаты.
— Через десять дней я переезжаю, — сообщила Марьяна за ужином Богдану. — Нашла квартиру.
— Ты серьёзно? — он выглядел ошарашенным.
— Вполне.
— А как же мы? Наша семья?
— Семья строится на взаимном уважении и доверии, Богдан. А у нас этого нет. Для тебя я будто пустое место… А для твоей мамы просто источник денег и бесплатная рабочая сила.
— Ну съезди к родителям на пару дней… Отдохни… Потом вернёшься… Всё наладится…
Марьяна покачала головой:
— Уже ничего не наладится… Ты всегда будешь выбирать Ларису вместо меня… А я всегда буду лишней в этом доме… Это конец.
В течение следующих десяти дней она собирала свои вещи: одежды оказалось немного, книги да ноутбук… любимая ваза тоже поехала с ней. Всё остальное: шторы, постельное бельё и посуду она оставила в квартире – пусть это будет её вкладом за аренду без договора.
Последний вечер перед отъездом оказался особенно тяжёлым: Богдан то обвинял её в предательстве со слезами на глазах, то умолял остаться рядом.
— Я поговорю с мамой! Мы пересмотрим всё!
Марьяна лишь покачала головой:
— Дело не в условиях проживания… Просто теперь я вижу тебя настоящего… И это не тот человек, с которым мне хочется быть рядом…
Утром за ней приехала София на машине. Богдан даже не вышел попрощаться из комнаты.
Новая студия оказалась меньше и теснее, чем казалось при первом визите: обои местами облупились от времени, полы скрипели под ногами… Но здесь был официальный договор аренды с чётко прописанными обязанностями сторон; хозяйка была открыта и честна – никаких неожиданных изменений правил или условий.
Марьяна подписала бумаги без колебаний – получила ключи и внесла первый платёж за месяц вперёд… Осталась одна – впервые за долгое время почувствовав облегчение – словно сбросила камень с души…
Через неделю раздался звонок от Ларисы:
— Марьяна! Это возмутительно! Как ты могла так поступить с моим сыном?!
Она ответила спокойно:
— А как вы поступили со мной? Обещали одно – делали другое… Постоянно меняли правила игры… Требовали всю мою зарплату…
Лариса вспыхнула:
— Не выдумывай! Я хотела лишь одного – чтобы вы стали самостоятельными!
Марьяна усмехнулась:
— Самостоятельность – это когда я отдаю вам все деньги до копейки? Когда ваш сын спрашивает у вас разрешения даже на мелочи?
Лариса тяжело вздохнула:
— Давай договоримся… Возвращайся обратно… Платить будешь фиксированную сумму – как раньше…
Но Марьяна ответила твёрдо:
— Нет нужды… У меня уже есть жильё… С договором… Без неожиданностей…
Голос Ларисы стал жалобным:
— А как же Богдан? Он ведь тебя любит…
Марьяна тихо сказала:
— Странная любовь у вас получается… Когда муж ставит мать выше жены…
И добавила напоследок:
— Передайте ему: я подаю документы на развод… И прошу больше мне не звонить…
Она отключилась и осмотрелась вокруг себя: маленькая студия выглядела пока пусто – мебели почти нет; тепла домашнего тоже маловато… Но здесь было главное – ощущение собственного достоинства и право быть собой…
А тем «родственникам» осталась лишь пустующая комната без любви и доверия… Без той женщины, которая отказалась быть ни квартиранткой без прав ни служанкой по умолчанию… но чьё достоинство оказалось крепче всех их стен вместе взятых…
