– Так ведь именно через болезни и приходит старость. Вон, если в Писании посмотреть — Бог творил чудеса: зрение возвращал слепым, слух — глухим, даже мёртвых оживлял. А вот молодость никому не возвращал. Значит, не просто так дана нам старость.
– Михайло, а ты зачем про тот последний Новый год вспомнил? Хотел меня сюда заманить или…
– Ой, Ирина! Мы тут с тобой сидим, а ведь до Нового года осталась всего минута. Ну-ка давай! Поднимем наши чашки! За нас, Ирочка! За годы наши долгие, за возраст наш красивый, за этот проклятый снег и за детей с внуками нашими. Одним словом — за жизнь нашу!
Они протянули друг к другу чашки с чаем и легко стукнулись ими. Где-то вдали пробили куранты, в городе раздались залпы фейерверков.
– С Новым годом тебя, Михайло! Спасибо тебе. Я рада, что мы встретились — значит, это было нужно нам обоим. Будь счастлив и поправляйся.
Потом они просто молча сидели и долго наблюдали за тем, как снежинки кружатся за окном.
Ирина больше не отгоняла от себя то видение — то самое, которое всю жизнь старалась забыть. Думала: зачем вообще об этом вспоминать?
Она ясно помнила тот день из детства: как мачеха выгнала её на улицу прямо в валенках и пуховом платке — всё из-за того, что она плакала по маме. «К маме хочешь? Вот и иди!» – бросила женщина и захлопнула дверь.
Долго… Очень долго не впускала обратно в дом. Хотя Ирина стучалась кулачками в дверь, дрожала от холода и топталась на месте с замёрзшими коленями. Потом она свернулась клубочком у порога… Сколько времени прошло тогда – уже не вспомнить. Снег всё шёл да шёл… Он её припорошил сверху.
Помнит только одно: как потом мачеха пригрозила ей молчать перед отцом о случившемся. Придумала какую-то историю — будто сама виновата Ирина в обморожении… солгала. А девочка промолчала.
Позже мама вернулась — её отпустили по амнистии — и забрала Ирину к себе. Ей-то она всё рассказала… А когда говорила — начала задыхаться от волнения. Мама тоже плакала тогда.
Почему же память прячет от нас самое главное? А на поверхность выносит всякую мелочь? Как будто черепаха прячет под панцирем самое ценное от наших попыток его достать… Может быть — бережёт?
Ирина никогда особенно не любила зиму… Вот потому-то и не любила её вовсе. Но сейчас смотрела на падающий снег иначе – с прощением в сердце. И даже головокружения больше не чувствовала при взгляде на танцующие снежинки.
Она повернулась к Михайлу – он задремал прямо там же; видно было по нему: подготовка к празднику вымотала все силы до капли. Ирине же было сейчас удивительно спокойно и хорошо внутри.
Она выбралась из пуфа, подошла к окну и попробовала его приоткрыть – получилось легко.
Внутри у неё всё затрепетало от радости; казалось бы – ещё чуть-чуть, и она взлетит вверх вместе со снегом… Будто сам снег нарисовал её образ – ангела-девочку с прощающим сердцем – и закружил перед стеклом окна.
С Новым годом тебя, жизнь! С новым тебя годом… Ниночка!
Так она стояла у окна – счастливая – глубоко вдыхая морозный воздух.
И совсем не услышала тихий шум позади себя…
– Ты глянь-ка, Злата! Я ж чувствовала – тянет сюда! Вот они где спрятались… И окно открыли!
Михайло вздрогнул от неожиданности — проснулся после громкого возгласа — но подняться сразу так и не смог: ноги затекли после сна на пуфе. Тем временем дежурная медсестра уже карабкалась к ним на крышу здания.
– Да ещё пьют тут! Лечишь их лечишь…
– Это безалкогольное… – оправдывался Михайло поспешно; Ирина протянула ему руку помощи — он наконец выбрался из мягкого кресла-пуфа.
– Закрывайте окно немедленно! Совсем что ли? Простудиться хотите? – но голос её был скорее заботливым; осмотрелась вокруг: – У вас тут уютно устроено… Даже пуфы стащили!
Следом за ней поднялась ещё одна медсестра из соседнего отделения:
– Ого! Даже ёлочка есть у вас тут! С наступившим праздником!
– Так ведь чашки всего две… Выпьете с нами? Оно без градусов совсем… – виновато предложил Михайло угощение.
– Нет-нет… Хотя ладно уж! Лучше бы вы сами спустились к нам отпраздновать Новый год вместе… А то забрались куда только можно!
– Вы молодёжь теперь… А мы уж своё…
– Да бросьте вы это «мы уж»!.. Раз уж полезли на крышу встречать праздник — значит душа у вас ещё молодая…
Помочь спустить пуфики со столиком вызвались сами медсёстры; Ирина спустилась сама без труда, а вот Михайлу пришлось задержаться: ногу совсем свело — пришлось делать ему укол прямо там же наверху…
– Эх… Я себя вовсе стариком-то не ощущаю… Просто временами ничего не чувствую вовсе… А потом вдруг приходит пора вздремнуть немного… Вот проснёшься после такого сна — чувствуешь себя развалиной какой-то больной… Но это быстро проходит,— шутил Михайло сквозь усталость.
– На крыше пациентов мы ещё ни разу не кололи,— смеялись медсёстры весело.
Несмотря ни на что настроение царило отличное у всех присутствующих…
Снег за окном стал идти реже; сквозь сизую морозную дымку выплыла луна— осветила крыши домов да заснеженные деревья своим холодным светом-призраком… От этого света снег начал мерцать загадочно…
– Ах посмотрите только какая ночь сегодня!..— восхищённо прошептала Ирина…
Она вдруг поняла всем сердцем: ей хочется видеть ещё много таких ночей со снегопадом… Прав был Михайло— пришла пора вспоминать прожитое с благодарностью… размышлять о жизни как о чуде… Прощать её такой какая была— даже когда жестокой становилась…
– Держись там крепче, Михайло,— звонила ему позже уже из дома,— Нам ведь ещё следующий Новый год встречать надо!.. Только бы уж не на больничной крыше тогда!..
