— Не забудь, сегодня юбилей у Галины! И надень то бежевое платье, которое я тебе купил. Обязательно отпарь его — не хочу видеть ни единой складки.
Голос Романа, супруга Ориси, звучал с утра особенно холодно и требовательно. Он появился на кухне в тот момент, когда она, мечась между плитой и столом, в панике старалась приготовить ему безупречный завтрак. Сегодня он захотел яйцо пашот, сваренное ровно две минуты сорок секунд, и тост, поджаренный до светло-золотистого оттенка.
— Да, Роман, конечно, я помню, — прошептала она, не решаясь поднять на него взгляд. Она уже предчувствовала, что будет дальше.
Он сел за стол, окинул ее придирчивым взглядом и недовольно поморщился.
— И повяжи платок на голову. Не хочу, чтобы в моей тарелке оказался твой волос.
Тут же в памяти всплыл эпизод годичной давности: тогда он, заметив в супе волосинку, молча встал и вылил всю кастрюлю в раковину. С тех пор Ориса готовила, словно медсестра в операционной, боясь нарушить стерильность.
— Вечером жду отчет по карте. Все чеки собрала?
Он продолжал говорить, не отрываясь от экрана телефона, а она лишь кивала, чувствуя, как внутри все сжимается в болезненный узел. Допив кофе, он встал и, не попрощавшись, вышел из квартиры.
Хлопнула дверь, и наступившая тишина показалась Орисе самым желанным звуком на свете. Она прислонилась к прохладному косяку и позволила себе несколько мгновений просто дышать.
Лишь после этого она на цыпочках вошла в детскую. Старшие, близнецы Максим и Никита, мирно спали в своих кроватках-машинках, а младшая, София, что-то тихо бормотала во сне, прижимая к себе плюшевого зайца.
Осторожно разбудив детей, Ориса наполнила дом совсем иными звуками — сонными голосами, смехом и топотом маленьких ножек.
Она испекла им целую гору панкейков — ту самую еду, которую Роман считал «бесполезной и вредной». За завтраком они болтали, смеялись, и Ориса позволила Софии рисовать джемом забавные рожицы на своем блине.
Когда дети убежали играть, она присела за стол. Никита не доел один оладушек, и Ориса, обмакнув его в сгущенку, с удовольствием отправила в рот.
После этого, оглянувшись по сторонам, будто совершая нечто запретное, она достала из дальнего ящика спрятанную плитку горького шоколада. Это была ее маленькая тайна — личный уголок запретного наслаждения.
Случайно взглянув на отражение в темном стекле духовки, она застыла. На нее смотрела уставшая, изможденная женщина с тусклыми волосами, собранными в небрежный пучок, и потухшим взглядом.
«Кому ты будешь нужна, если я тебя брошу?» — эти слова Романа ежедневно звучали в ее голове, словно эхо. И она боялась. До дрожи боялась, что однажды он действительно уйдет, оставив ее одну в этом холодном и пустом мире.
***
Их встреча произошла пятнадцать лет назад. Она тогда была застенчивой студенткой-филологом, а он — уверенный в себе молодой адвокат, приехавший в их провинциальный городок по делам.
