Он солгал. Я понимала — он не приедет. Никогда.
Но утром он всё же подъехал на своём «Мерседесе». Я вышла с чемоданом. Внутри — фотография Сергея, паспорт, немного гривен, которые я годами откладывала тайком, и блокнот с любимыми рецептами. Теми, что Роман ел с аппетитом.
Роман открыл багажник и швырнул туда мой чемодан, словно мешок с картошкой. Затем распахнул переднюю дверь. Я устроилась на заднем сиденье. Он не произнёс ни слова — просто завёл двигатель и выехал со двора.
Мы ехали молча. Сначала остался позади город, затем — окраины, потом — лес. Дорога постепенно сужалась, становилась неровной, земляной, с ямами. Я смотрела в окно: деревья, тишина, пение птиц. Красота. И тревога.
— Роман, — обратилась я, — а где находится этот пансионат?
Он не ответил сразу. Потом, не оборачиваясь, бросил:
— Скоро увидишь.
Минут через двадцать он свернул на узкую тропу среди деревьев. Машина подпрыгивала на кочках, я вцепилась в ручку двери. Сердце стучало. Не от тряски. От предчувствия.
Он остановился. Вышел. Открыл мне дверь. Я выбралась наружу. Вокруг — ни души, ни построек, ни заборов. Только лес. Густой, тёмный, молчаливый.
— Вот, — сказал он. — Твоё место.
Я оглянулась. Взглянула на него. Его лицо было спокойным. Даже удовлетворённым.
— Что ты имеешь в виду? — спросила я. — Какое ещё «моё место»?
— Всё просто, — ответил он. — Ты и сама понимаешь. Здесь тебе будет лучше. Тишина, покой. Никто не будет мешать.
Он поставил рядом сумку. Там была еда — на пару дней. Потом, мол, ты женщина не глупая, разберёшься.
Я застыла. В голове — гул, как будто мир вдруг лишился звука.
— Ты… ты оставляешь меня? Здесь? Одну?
Он пожал плечами.
— Не бросаю. Отпускаю. Всё равно ты скоро уйдёшь. Зачем тебе квартира? Город? Ты мешаешь мне. Честно. Ты — напоминание. О том, что я должен что-то чувствовать. А я не хочу. У меня своя жизнь. Своя семья. Екатерина, дети… Им не хочется жить с Валентиной. Тем более такой уставшей.
Он произнёс это так буднично, будто перечислял, что купить в магазине.
— Роман… — прошептала я. — Я же твоя Валентина…
— Была, — перебил он. — Теперь ты — обуза. Извини. Но так будет лучше. Для всех.
Он вернулся в машину. Завёл мотор. Я бросилась к двери, схватилась за ручку.
— Роман! Подожди! Я… я всё отдам! Квартиру, деньги, всё! Только не оставляй меня здесь!
Он нажал на педаль. Машина сорвалась с места. Я упала, ударившись коленом о камень. Закричала. Ползла за машиной. Но он не обернулся.
Я осталась сидеть на земле. Сжимала колено. Кровь проступала сквозь колготки. Боль была. Но не та, что в теле. Та, что глубже. Там, где раньше билось сердце.
Я открыла сумку. Достала бутылку воды, пару бутербродов, шоколадку. Видимо, Роман решил, что я не должна умереть сразу. Чтобы совесть не мучила. Чтобы мог потом сказать: «Я дала ей шанс».
