«Пожалуйста, родная, пожалейте… Уже три дня ничего не ела, ни копейки не осталось», — с мольбой в голосе обратилась пожилая женщина к продавщице у киоска.
Леденящий зимний ветер пронизывал до самых костей, завывая в узких переулках, словно напоминая о тех временах, когда здесь ещё жили люди с открытыми душами и добрым сердцем. У облупившейся стены под выцветшей вывеской стояла старушка — лицо её было испещрено морщинами, каждая из которых будто хранила воспоминания о боли, стойкости и несбывшихся мечтах. В руках она крепко держала поношенную сумку с пустыми бутылками — остатками от прежней жизни. Из глаз текли слёзы, застывая на щеках от мороза.
«Доченька… помоги…» — прошептала она дрожащим голосом. «Три дня ничего не ела… Ни копейки нет… Даже на корочку хлеба».
Её слова повисли в воздухе без отклика. За стеклом ларька продавщица лишь равнодушно покачала головой. Её взгляд был холоден и непреклонен.
«И что мне теперь делать?» — раздражённо бросила она. «Это хлебный киоск, а не пункт приёма стеклотары. Читать не умеешь? На табличке ясно написано: бутылки сдавать в специализированный пункт. Там и получишь деньги — и на хлеб, и на еду. Что ты от меня добиваешься?»
Старушка растерялась. Она не знала, что пункт закрывается в полдень. Не успела. Упустила тот крошечный шанс, который мог бы уберечь её от голода. Раньше ей никогда не приходилось собирать бутылки. Она была учительницей — образованной женщиной с прямой спиной и внутренним достоинством, которое сохраняла даже в самые тяжёлые времена. А теперь стояла перед ларьком как попрошайка и чувствовала, как стыд разливается внутри горькой волной.
«Ну ладно», — чуть мягче произнесла продавщица. «Спать меньше надо. Завтра пораньше придёшь с бутылками — тогда и накормлю».
«Милая моя… пожалуйста… дайте хоть четвертинку хлеба… Завтра всё верну… Голова кружится… Совсем нет сил терпеть…» — прошептала женщина с отчаянием в голосе.
Но глаза продавщицы оставались холодными и сухими.
«Нет», — резко оборвала она. «Я не занимаюсь милостыней. Сама едва свожу концы с концами. Каждый день кто-то просит — всех не накормишь. Не задерживай очередь».
