«Выбирай, Дмитрий, с кем хочешь поддерживать отношения. Или ты остаёшься со мной, или продолжаешь общаться с ними. Твоя сестра — настоящая ехидна, всех против меня настраивает.»
Дмитрий ощущал глубокую обиду. Его собственная мать выгнала его из дома! Значит…
«Значит, я тебе больше не сын! Заблокирую все ваши номера — даже не пытайтесь дозвониться!»
Он действительно прекратил всякое общение, но спустя время, немного успокоившись, всё же разблокировал номер Галины. Надеялся: вдруг она всё-таки позвонит… Он многое переосмыслил и даже пожалел о сказанном, но гордость не позволяла сделать первый шаг к примирению. Сейчас он стоял перед Оксаной и ясно осознавал свою вину. Вокруг были стены той самой квартиры, где прошло его детство: знакомые картины на стенах, старые светильники, крючки у входа и мебель — всё напоминало о матери и той боли, которую он ей причинил.
— Уходите отсюда. Я не хочу ни с кем разговаривать. Не вынуждайте меня вызывать полицию! — твёрдо сказала Оксана.
— А вот ещё чего! — вмешалась Ирина. — Половина этой квартиры принадлежит Дмитрию!
— Вот тебе и половина! — показала ей дулю золовка. — Мама оставила её мне по завещанию. Наследство уже оформлено.
Ирина едва не задохнулась от негодования.
— Мне эта квартира ни к чему, — тихо произнёс Дмитрий. — Оксана, я пришёл поговорить спокойно…
— Как это «ни к чему»?! — снова вспыхнула Ирина. — Мы ведь на съёмной живём! Ты забыл?
Дмитрий побледнел от напряжения и не успел ничего ответить: из комнаты вышел Ростислав, который до этого старался держаться в стороне.
— Убирайтесь отсюда немедленно! Уводи свою мерзкую… — он обрушился на Ирину потоком грубых словесных выпадов, — …чтобы духу её здесь больше не было! Женщину в могилу свела раньше времени и ещё что-то требует? Ты хоть представляешь себе, как она мучилась? Как переживала? Прочь отсюда!
Он буквально вытолкал их за дверь и захлопнул её перед их лицами. Ирина дрожала от унижения; Дмитрий остался стоять неподвижно.
— Дмитрий… почему ты молчал? Почему не защитил меня? Ты же слышал всё это!
Он промолчал в ответ: сел на грязную лестничную площадку и заплакал беззвучно. Ирина растерялась окончательно. Уже позже, когда они ехали домой в машине, Дмитрий холодно произнёс:
— В том всём есть твоя большая вина тоже. Да, я ошибался… но ты виновата сильнее всех остальных. Как мне теперь быть рядом с тобой?
— Решение принимал ты сам! Не перекладывай ответственность на других! Виноваты двое: ты и твоя сестра! Она обязана была нас предупредить!
— Ну ты даёшь…
Они спорили почти всю дорогу назад; в конце концов Дмитрий просто замкнулся в себе и перестал реагировать на слова Ирины вовсе.
Он перестал возвращаться домой ночевать; где он проводил ночи – Ирина так и не узнала. На звонки он тоже больше не отвечал. Прошло почти четыре недели такой тишины… Единственное, что удерживало его от развода – отсутствие стабильности в быту да маленький сынок.
В итоге он вернулся домой… Но стал другим: холодным и отчуждённым человеком без намёка на прежнюю теплоту к Ирине. Его скорбь по матери была глубока… А вот Ирина сожалений по поводу Галины вовсе не испытывала – только жалость к мужу терзала её душу: эта женщина сумела испортить им жизнь даже напоследок.
Иногда Дмитрию кажется: будто бы видит маму среди прохожих… Она идёт мимо него – будто бы совсем чужая… Он оборачивается – а никого нет рядом… Вчера ему почудилось её лицо в электричке: женщина сидела у окна с пустым взглядом… На станции зашла толпа людей; сердце у него похолодело… Он пробрался сквозь них почти падая ей под ноги… Нет – это была другая женщина… Это никак не могла быть она…
Иногда он машинально набирает номер матери… Пусть хотя бы короткий гудок прорвётся сквозь тишину…
«Абонент более недоступен», – привычно отвечает механический голос.
— Я же её сын!.. Галина!.. Услышь меня…
«Не звоните больше по этому номеру… Радуйтесь тому хотя бы – у вас осталась жена.»
