После второго глотка её вырвало. Она успела отодвинуть миску в сторону. — Ничего страшного, — санитарка протянула ей белую салфетку. — Здесь за такое не ругают.
Дарина не притронулась к еде. Долго сидела, уставившись в тарелку, а потом вдруг произнесла: — Птички в окне. — Где? — рассеянно спросила Оксана. — Вон там, — девочка кивнула. — Они маленькие. По утрам прилетают.
Оксана не увидела птиц — только мелкие снежинки, срывающиеся с козырька крыши. Она отвернулась к стене.
К вечеру боль вернулась снова — тупая и липкая, как мокрое шерстяное покрывало, которое набрасывают на плечи и прижимают сверху.
Оксана смотрела на кнопку вызова. Обезболивающее она не любила: после него в голове оставалась пустота, как в вычерпанной кастрюле. Но терпеть больше было невозможно.
Медсестра пришла быстро с уколом, но сначала проверила капельницу у Дарины и подтянула ленту на стойке.
— Посмотрите-ка, — сказала она с неожиданной радостью. — Сегодня почти не стонала. Удивительно просто.
Оксана промолчала.
Ночью Дарина снова заплакала: тонкий долгий звук напоминал вой ветра в щелях старого окна. Оксана приподнялась и отбросила одеяло.
Пол был ледяной до самых щиколоток. Она подошла к детской кроватке с мягкими бортиками и невысокими стенками.
— Тише, — сказала она уже не машинально, а так, будто пыталась убедить саму себя.
Дарина открыла глаза: — Мама? — прошептала она едва слышно.
У Оксаны что-то хрустнуло внутри груди.
— Нет… – она хотела это сказать вслух, но слова застряли где-то глубоко.
— Ты пришла… – девочка улыбнулась еле заметно и протянула руки вперёд.
Оксана заметила на пластиковой трубочке крошечную прозрачную каплю – она дрожала точно роса на травинке ранним утром. Чтобы стереть её, нужно было наклониться ближе.
Она наклонилась.
Дарина обняла её за шею изо всех сил – насколько хватило слабых ручек-спичек – и замолчала.
Оксана стояла согнувшись пополам – словно скрипка в футляре: уступишь – шея треснет; не уступишь – заберёшь у ребёнка последнюю надежду.
В углу тихо тикали часы – кто-то принёс их из дома для ощущения домашнего уюта в палате.
Она стояла так долго, пока плечи не онемели от напряжения; потом очень осторожно переложила Дарину немного набок так, чтобы катетер остался на месте, и легла рядом поверх одеяла лицом к макушке девочки.
Дарина дышала неглубоко и часто – будто боялась вдохнуть слишком много чужого воздуха вокруг себя.
— Засыпай… слышишь? Спи… — прошептала Оксана.
— Ты никуда? —
— Нет…
И уснула сама рядом с ней.
Разбудил взгляд – внутри неё всегда жила эта странная антенна: кто-то смотрит внимательно…
Дарина сидела в кроватке, держась за бортик руками; волосы торчали во все стороны как мокрый одуванчик после дождя.
— Где ты была так долго? – серьёзно спросила она.
Оксана не успела придумать ответ заранее; но слова сами сложились:
— В дороге.
— Далеко?
— Очень.
— По работе?
— По работе.
— Теперь надолго?
— Насколько смогу остаться…
Дарина оценивающе посмотрела:
— А завтрак?
— Сейчас принесу…
Оксана нажала кнопку вызова и попросила манную кашу «для нас обеих». Медсестра удивилась немного, но принесла две миски без лишних вопросов.
Оксана взяла ложку и начала кормить Дарину медленно, рассказывая сказки про кашу-снеговика: если её вовремя не съесть – оживёт!
Девочке нравилось слушать такие истории; ела аккуратно – плечики у неё были удивительно ровные и красивые: будто их лепили из фарфора вручную…
— Мы будем играть? – спросила Дарина после того как тарелки опустели.
— Во что?
— В тишину… Кто дольше выдержит…
Они сидели напротив друг друга молча; Дарина моргала первой… Оксана нет… Боль внутри головы шевелилась лениво… но отступала потихоньку… как вода при отливе…
Она проиграла…
Дарина засмеялась беззвучно… так смеются только там… где нельзя громко…
— А карандаш у тебя есть?
— Зачем?
— Мне зверь приснился…
— Какой?
— Такой… пятнистый… неправильный… большой… но глупый…
Я хочу его нарисовать… а потом хвост стереть ластиком…
Тогда он уйдёт…
И тут Оксане вспомнилось своё детство: тогда тоже приходилось «справляться» по-своему… ножницами разрезать чёрные круги из бумаги… которые рисовал отец по пьяни… давать им имена… чтобы перестать бояться…
– Попросим карандашик,— сказала она.— Нам обязательно принесут…
Днём заглянул доктор: невысокий мужчина плотного телосложения с руками пианиста; он просматривал снимки на планшете и шутил осторожно — будто кто-то стоит позади него с блокнотом для оценок…
– Держимся, Оксана?
– Стараемся держаться…
– Ночью шум был?
– Тихо всё было…
Оксана взглянула на Дарину: та держала карандаш точно дирижёрскую палочку…
