Виталий молча сжимал трубку, так сильно, что пальцы побелели.
— Мне тяжело, Дарина, — наконец вырвалось у него. — Я ведь на костылях. Один. Ты же не оставишь меня?
— А почему бы и нет? — её голос стал холодным и решительным. — Ты сам говорил: не хочу слышать, как по дому шаркает старуха. Вот теперь ты сам занял её место.
С этими словами она прервала разговор.
Виталий остался глядеть в никуда. В груди разрасталась боль — сильнее всех его переломов вместе взятых.
Он осознал: Дарина ушла навсегда.
Прошли недели. Его жизнь превратилась в замкнутое пространство: костыли, таблетки, пустой холодильник. Иногда соседи приносили еду, но чаще он заказывал доставку и раздражённо спорил с курьерами.
По ночам он ворочался без сна и представлял, как Дарина вот-вот откроет дверь. Каждый шорох за стеной казался её шагами. Он почти надеялся на прощение. Почти.
Однажды поздней осенью он увидел её на улице. Она шла по рынку под руку с невысоким мужчиной с добрым взглядом. Рядом неспешно двигалась Тамара — женщина в платке на голове.
Дарина заметила Виталия первой. Он стоял у газетного киоска, опираясь на костыль. На миг в её взгляде промелькнули воспоминания — лёгкая жалость и отголоски прошлого. Но она тут же отвела глаза и улыбнулась мужчине рядом.
Виталий сделал шаг вперёд и почти выкрикнул:
— Дарина!
Она остановилась:
— Что тебе нужно?
— Я… хотел поговорить… Может быть… ты вернёшься?
— Нет, Виталий. У меня теперь другая жизнь. Настоящая жизнь, — она кивнула в сторону Тамары и мужчины рядом с собой. — Это моя семья.
— Этот? — Виталий зло мотнул головой в сторону спутника. — Это твой Назар?
Дарина не ответила сразу. Она просто посмотрела прямо ему в глаза спокойно и без тени эмоций: ни обиды, ни презрения — только тишина.
— Я ведь… я без тебя не справляюсь… Ты была всем…
— Я была рядом тогда, когда это было важно для нас обоих, — перебила она его спокойно. — Но ты этого не оценил вовремя. Теперь уже поздно что-либо менять.
Она поправила платок на плечах Тамары, взяла мать под руку и пошла дальше по улице вместе со своим спутником. Мужчина обнял Дарину за плечи, и вскоре их фигуры растворились среди прохожих.
Виталий остался стоять посреди людного тротуара одиноко. Костыль дрожал у него в руке; слёзы наворачивались на глаза, но он даже не пытался их стереть.
Он впервые ощутил настоящую пустоту внутри себя.
Не из-за боли в изувеченных ногах или одиночества вокруг него… А потому что когда-то рядом была женщина, которая любила его всем сердцем,— а теперь она ушла навсегда.
И он понял: никакие попытки связаться с ней снова уже ничего не изменят.
Он сам всё разрушил собственными руками.
