Два дня в доме стояла настораживающая тишина — такая, как бывает перед летней бурей, когда воздух будто натянут и липнет к коже. На третий день у двери послышался скрежет металла, а затем короткий сигнал звонка.
— Что вы сделали с замком? — Лариса стояла прямо, руки скрещены на груди, лицо её выражало спокойную решимость человека, пришедшего не обсуждать, а действовать. — Ключ больше не подходит.
— Мы его сменили, — спокойно ответил Богдан.
— Почему?
— Потому что теперь это наш дом.
— А если тебе станет плохо? — спросила она всё тем же ровным тоном.
Богдан встретил её взгляд:
— Тогда мы дадим знать. Или сами придём.
Повисла долгая пауза.
— И «шэринг» ты мне отключил, — добавила она. — У меня теперь только картинки. Это как смотреть прогноз по телевизору, когда за окном видно то же самое. Я должна знать, когда у тебя спад.
— Нет, — ответил он без напряжения. — Знать должен я. И Александра.
Её глаза стали холодными и неподвижными.
— Вы отдаляете меня от сына, — произнесла она. — Это… это жестоко.
Александра ощутила ледяной комок под кожей на спине. Она подошла ближе к мужу, не к Ларисе.
— Мы не отрываем вас от него, — сказала она мягко. — Мы сохраняем тепло и убираем сирену тревоги. Раз в день вы будете видеть сводку состояния. Мы можем созваниваться. Но в полночь наша спальня становится нашим городом. Без вторжений извне.
— Я вам этого не прощу, — бросила Лариса и ушла прочь.
Богдан плотно сжал губы. Александра понимала: сейчас ему больнее всего не из-за сахара в крови, а из-за того, что болит душа. А такую боль ни глюкозой не снять, ни таблеткой заглушить — только временем залечить можно.
Иногда время ведёт себя непредсказуемо: то поднимается вверх стрелкой на графике, то падает вниз без всякой логики или причины. Три недели прошли спокойно: они наконец смогли выдохнуть и начать жить обычной жизнью пары — спорить о месте для шкафа; выбирать чайник; ругаться из-за ботинок в коридоре; смеяться над котом-умельцем, научившимся открывать холодильник лапой.
И именно такой ночью — длинной и плотной от темноты без снов — Александру разбудил знакомый писк устройства рядом с кроватью. Но на этот раз он звучал иначе: не просто «внимание», а тревожный сигнал об опасном снижении сахара в крови. Сердце ухнуло вниз вместе со звуком сигнала.
Богдан уже сидел на кровати бледный как простыня. На экране мигали цифры: 3,1… 2,8… стрелка падала вниз стремительно и опасно.
— Гель… быстро… — прохрипел он едва слышно.
На прикроватной тумбочке лежал тюбик с глюкозным гелем. Александра выдавила половину прямо ему под язык. Её пальцы дрожали так сильно (то ли от страха за него, то ли от адреналина), что капли липкого геля упали на простыню мимо рта.
— Ещё… — прошептал он почти беззвучно.
Она добавила ещё немного геля и аккуратно подложила подушки ему под спину для удобства дыхания. Он моргал тяжело и медленно – словно веки налились свинцом. Александра включила таймер на две минуты и уставилась в экран монитора: 2,6… 2,9… 3,2… Стрелка замерла горизонтально – пока без подъёма вверх – но уже перестала падать резко вниз… Потом снова тонкий писк: «показатель растёт». 3,6… 4,1… 4,5…
— Пошло! – сказала она облегчённо с интонацией футболиста после точного пенальти на последних секундах матча.
Богдан глубоко вдохнул воздух грудью; его рука потянулась к её ладони – липкая от геля и слабая одновременно:
— Спасибо… – пробормотал он хрипло сквозь дыхание облегчения.
В этот момент где-то в коридоре неожиданно завибрировал телефонный звонок – короткий сигнал вызова заставил Александру вздрогнуть всем телом: будто появился второй датчик тревоги где-то рядом… Но это был её собственный смартфон – звонила Лариса… Хотя сама она больше не получала уведомлений напрямую после отключения доступа к данным сына – кто-то из общих знакомых всё ещё пересылал ей важные сигналы вручную…
Александра взглянула на Богдана; он молча кивнул ей: «Ответь».
— Да? – сказала она в трубку ровным голосом.
— У него низ? – голос Ларисы звучал непривычно пусто и тихо…
— Был… – спокойно ответила Александра.– Мы справились сами…
— Ты уверена?
– Да… Я рядом с ним сейчас… Сахар растёт стабильно… Он говорит со мной нормально… Дышит ровно… Глаза ясные… Мы умеем справляться сами…
После короткой паузы добавила:
– Но спасибо вам за беспокойство…
На том конце повисло молчание длиною во вдох…
– Ну ладно… ладно тогда… – наконец произнесла Лариса тихо…
Связь оборвалась короткими гудками…
Александра положила телефон обратно на столик и повернулась к мужу: тот уже чуть улыбался ей своей детской улыбкой из прошлого – той самой старой улыбкой мальчика с диагнозом навсегда…
– Мы справились… – повторил он тихо…
– Да… мы справились… – подтвердила она так просто и искренне как только возможно было сказать это вслух: «мы» значит вместе; значит вдвоём достаточно рук у этой постели…
Утром они сидели вдвоём за кухонным столом с чашками крепкого чёрного чая цвета ночи перед рассветом… Уровень сахара был стабильным как парус при попутном ветре… На столе лежал пустой тюбик геля как знак победы…
– Может быть стоит поговорить с ней по-настоящему?.. Не про замки или доступы через приложение… А о том вообще что происходило все эти годы?.. – задумчиво сказал Богдан вслух…
– Если хочешь поговорить — говори…, – кивнула Александра.– Только не чтобы оправдываться перед ней снова… В прошлое можно смотреть через окно вагона — но ехать туда назад незачем…
Он набрал номер матери сам — предложил встретиться вне дома — ни у них ни у неё — где-нибудь посередине — например в кафе неподалёку…
Лариса согласилась неожиданно быстро — только уточнила:
– А сахар у тебя сейчас какой?
Услышав «ровный», глубоко вдохнула трубку так же тяжело как будто сама пыталась выровнять дыхание внутри себя перед встречей лицом к лицу после долгого молчания…
