Вечер развивался по привычному сценарию: звучали тосты, играла музыка, гости пускались в пляс. Ганна с каждым бокалом становилась всё оживлённее — её голос звучал громче, движения становились раскованнее, а настроение — всё более приподнятым. Она кружилась в танце, смеялась и принимала похвалы с довольной улыбкой.
Я же сидела за столом и мысленно подсчитывала расходы. Стейки — по две тысячи. Устрицы — восемьсот. Игристое креман — шесть тысяч за бутылку. Цветочное оформление — двадцать семь тысяч. Музыкальное сопровождение — пятьдесят тысяч. Услуги фотографа — тридцать…
Около десяти вечера Ганна попросила микрофон. Ведущий с изысканной вежливостью передал ей его, и она, слегка покачиваясь под действием шампанского, вышла в центр зала.
— Дорогие мои! — произнесла она, обводя гостей сияющим взглядом. — Я хочу поднять тост за самого важного человека в моей жизни! За моего сына, Ярослава!
Ярослав смущённо улыбнулся, а гости дружно поддержали его одобрительными взглядами.
— Я растила его одна… — продолжила Ганна дрожащим от эмоций голосом. — Совсем одна! После того как не стало мужа… И он вырос настоящим мужчиной: добрым, щедрым и заботливым. Спасибо тебе за всё, сынок!
Она подняла бокал вверх под аплодисменты гостей.
— Хотя… — хихикнула Ганна чуть позже, — я ведь мечтала о невестке поярче да хозяйственнее… Ну да ладно…
Она махнула рукой так небрежно, будто отмахивалась от назойливой мухи.
— Та, что есть сейчас… ну тоже ничего!
Зал на секунду застыл в неловком молчании. Кто-то попытался рассмеяться сквозь напряжение; кто-то уставился в тарелку с видом полного равнодушия. Лицо Ярослава побледнело.
А внутри меня что-то надломилось. Беззвучно и болезненно – словно оборвалась натянутая до предела струна.
Я медленно поднялась со своего места. Все взгляды тут же обратились ко мне.
— Можно мне тоже сказать пару слов? — удивительно спокойно прозвучал мой голос.
Ганна моргнула от неожиданности и с некоторым сомнением протянула мне микрофон.
Я взяла его и повернулась к собравшимся:
— Хочу произнести тост за нашу уважаемую именинницу – Галину Петровну…
Её лицо озарилось широкой улыбкой.
— …которая меня совершенно не устраивает ни как свекровь, ни как человек вообще, — продолжила я без тени колебания. — Поэтому…
Я сделала паузу и посмотрела ей прямо в глаза:
— Поэтому я больше не намерена оплачивать её расходы. Ни коммунальные услуги – ни копейки больше. Ни продукты питания – ни гривны! Ни одежду или лекарства… Такси? Салоны красоты? Всё это теперь вне моего бюджета! И сегодняшний вечер тоже оплачивать не стану.
Повисла такая тишина, что можно было расслышать капли воды из кондиционера где-то в углу зала.
— Екатерина… ты что?.. — начал было Ярослав, но я жестом остановила его:
— Я сказала всё необходимое. Счёт за этот банкет составил около трёхсот тысяч гривен – как я и предполагала заранее. Бронь и половину суммы я уже оплатила заранее – пусть это будет моим подарком на юбилей вашей маме. Остальное оплатите сами или попросите гостей помочь деньгами.
Я аккуратно положила микрофон на столик рядом с ведущим, взяла сумочку и направилась к выходу.
— Екатерина! Подожди! — вскрикнул Ярослав вслед мне и вскочил со стула… Но я даже не обернулась.
За спиной вспыхнул гул голосов: кто-то возмущался вслух; кто-то нервно смеялся; кто-то просто молчал от растерянности; а Ганна кричала что-то про неблагодарность да хамство…
На улице воздух показался свежим и лёгким впервые за весь вечер.
Через несколько минут телефон начал вибрировать без остановки: звонил Ярослав… потом снова он… затем свекровь… потом какая-то Романа – сестра свекрови… Я отключила звук вызова и вызвала такси через приложение.
Дома царила тишина: детей мы оставили у моей мамы заранее на ночь. Я сняла платье без спешки, стерла макияж с лица и заварила себе ромашковый чай… Села у окна с чашкой в руках и смотрела на огни ночного города сквозь стекло…
Ярослав вернулся около полуночи: вошёл тихо-тихо – словно боялся потревожить кого-либо своим присутствием… Прошёл на кухню молча: там я всё ещё сидела над остывшим чаем…
— Ты вообще понимаешь ЧТО ты устроила?! — голос его дрожал от напряжения или злости… или обоего сразу…
— Прекрасно понимаю, — спокойно ответила я ему навстречу взглядом.
— Моя мама была на грани истерики! Все гости были шокированы! Ей пришлось просить людей сбрасываться деньгами прямо там! Ты представляешь себе этот позор?
— Представляю отлично… А ты можешь представить себе мой стыд все эти годы?
