Из старенькой «Лады» вышел молодой человек. Невысокого роста, в городской куртке, будто бы купленной не для сельской жизни. За плечом висел рюкзак, в руке он сжимал помятый конверт — тот самый, написанный её рукой.
Он подошёл к калитке. Не стал стучать — просто стоял, не решаясь заговорить.
— Людмила? — наконец произнёс он.
Голос был хрипловатый, словно после долгого пути.
— А кто интересуется? — отозвалась она с крыльца, вытирая ладони о фартук.
Он поднял взгляд. В глазах — тревожность и робкая надежда.
— Это я… Дмитрий. Я тогда писал вам…
Она слегка улыбнулась.
— Заходи. Чаю хочешь?
Он замешкался на секунду, потом кивнул — будто решался на что-то судьбоносное.
На кухне было уютно и тепло. В воздухе витал аромат сушёных яблок и свежей выпечки. Он сел на табуретку, как ученик на первом уроке. Следил за тем, как она наливает кипяток в чашки, достаёт варенье из буфета. Все её движения были неспешны и размеренны — словно сцена из фильма, который он никогда не досматривал до конца.
— Я не знал больше к кому обратиться… Просто хотелось быть услышанным, — наконец выговорил он.
— Услышала, — спокойно ответила она. — Прочитала и подумала: если человек живой — значит, ещё не всё потеряно. Даже если кажется иначе.
Он откинулся назад на спинку стула. Будто из него вышло напряжение последних месяцев. Ни упрёков ему не сказали, ни наставлений вроде «зачем ты так». Только чайник на плите да женщина в тёплом свитере напротив за столом — та самая, что умеет слушать по-настоящему.
— Я приехал… сам толком не понимаю зачем… Наверное потому что вы откликнулись тогда… И я подумал: может быть и мне удастся стать хоть кому-то нужным…
Людмила поставила перед ним кусочек пирога:
— Начнём с простого: поешь сначала. Завтра поедем косить траву. Одна уже не справляюсь — спина подводит… А трава растёт себе дальше. Поможешь мне там видно будет…
Он впервые за всё время улыбнулся. Улыбка вышла немного неловкой, но искренней.
— Конечно… Только я ведь ничего такого не умею…
— Да никто сразу ничего не умеет,— пожала плечами она.— Главное чтоб руки были целы да глаза видели… А сердце у тебя вроде живое… Этого пока достаточно…
Они сидели за столом с чаем и яблочным вареньем; молчание между ними было тёплым и спокойным – как у костра в тихий вечер: без суеты и напряжения.
На следующий день они отправились в поле. Трава уже доходила до коленей. Дмитрий держал косу неловко – будто впервые взял её в руки – но старался изо всех сил: пот струился по лбу ручьями; мышцы ныли от непривычной работы; но внутри было удивительно спокойно – впервые за долгое время.
Людмила шла следом – сгребала траву граблями; иногда подсказывала ему: где лучше держать косу или когда стоит подточить лезвие… Через неделю Дмитрий перестал считать дни; через две уже знал как править косу или одним движением срезать лопух… Через месяц здоровался с соседями первым; носил воду из колодца; колол дрова во двор…
— Знаешь,— сказала однажды Людмила вечером,— мне рядом с тобой теперь как-то спокойнее…
Он усмехнулся:
— Мне тоже…
Она поставила перед ним ещё один стакан – простой гранёный стакан с водой… Прозрачной… Холодной… Чистой… Как жизнь сама – если поливать вовремя – может снова дать росток чему-то живому…
