Она в ответ что-то неразборчиво пробормотала о необходимости посоветоваться со Степаном и поспешила удалиться.
Вечером, когда Степан вернулся домой после работы, Оксанка встретила его на пороге с возмущением:
— Ты можешь себе представить, что придумала Людмила? Она хочет, чтобы я легла с ней в больницу — в палату рядом — и ухаживала за ней круглосуточно!
Степан, снимая пиджак с усталым выражением лица, недовольно поморщился.
— Опять ты всё преувеличиваешь, Оксанка. Наверное, ей просто страшно оставаться одной. Ты же знаешь её натуру…
— Я вовсе не преувеличиваю! — голос у неё дрогнул от обиды и раздражения. — Она прямо сказала: «Снимешь себе палату и будешь рядом». А у меня через неделю важнейшая презентация — от неё зависит контракт на целый год! А она мне про «отпуск за свой счёт»! И главное — она категорически против помощи медперсонала!
Степан тяжело выдохнул и направился на кухню. Налив воды в стакан, он сделал несколько глотков.
— Ну что ты хочешь… Людмила уже немолода и больна. Ей страшно. Может быть, она просто не так выразилась…
— Она выразилась предельно ясно! Для неё я не жена сына, а бесплатная сиделка с обязанностями санитарки и психолога! Почему именно я должна этим заниматься? Почему не ты? Ты же её сын!
— Оксанка, ну подумай здраво, — Степан сел за стол; по его лицу было видно: он измотан ещё до начала спора. — Через два дня у меня командировка, ты же знаешь. Да и вообще… Мужчине находиться в больнице в такой роли как-то странно. Это всё-таки женская забота.
— Вот как?! — Оксанка рассмеялась с ноткой истерики в голосе. — То есть я должна пожертвовать своей карьерой только потому, что «это женское дело»? Прекрасно! Просто великолепно!
— Никто не требует от тебя жертвовать карьерой! Речь идёт максимум о двух неделях. Пока её обследуют… Ну побудь рядом немного, поддержи её. Она ведь одна меня вырастила и всего добилась сама. Сейчас ей нужна поддержка.
— Поддержать можно по-другому: прийти с фруктами или книжку почитать! А жить в больнице я не собираюсь! Я не могу вот так всё бросить… да и не хочу!
— А как же семья? Как насчёт ответственности? — он отвёл взгляд.
Их спор затянулся до глубокой ночи. Он был негромким по тону, но эмоционально изнурительным.
Степан ссылался на чувство долга перед матерью и свою совесть; Оксанка стояла на своём: логика и личные границы важнее.
Они так и не пришли к согласию. В итоге Оксанка ушла спать в гостиную — обиженная и ощущающая полное одиночество.
На следующий день Людмила сама позвонила Степану. Оксанке были слышны лишь его ответы: «Да, мам… Конечно… Я ещё поговорю с ней… Не переживай…».
Когда он завершил разговор, лицо его стало непроницаемым.
