— Проходите, Лариса, — голос Оксаны звучал спокойно и ровно, как гладь замёрзшего озера, под которой таится глубина.
Лариса с трудом добралась до стула у двери и опустилась на самый край. Сиденье оказалось жёстким и ледяным, даже сквозь ткань брюк. Она сцепила руки на коленях, но пальцы не слушались — дрожали так сильно, что ей пришлось вцепиться ими в ноги изо всех сил, лишь бы это не бросалось в глаза. Сердце билось где-то в горле, мешая дышать; каждый вдох давался с усилием.
— Мы вызвали вас по крайне неприятному поводу, — начала Оксана. Её ручка с позолоченным пером щёлкнула о поверхность стола — коротко и чётко. Это движение было таким же точным и холодным, как укол иглы. — В отношении вашей дочери поступило серьёзное заявление. От Николая, отца Арсена. Вы ведь знакомы с этим человеком?
Лариса молча кивнула; по спине пробежал холодок. В горле пересохло.
— Так вот… — продолжила завуч резким тоном, похожим на удар плети: безжалостно и резко. — Николай предоставил нам документальные подтверждения. Медицинскую справку. Его сын болен венерическим заболеванием. — Она выдержала паузу, словно позволяла словам проникнуть глубже под кожу собеседницы. — И у нас есть все основания полагать, что источником заражения является ваша Ярина.
Из груди Ларисы вырвался хриплый выдох; всё вокруг поплыло перед глазами: стены закружились, краски расплылись пятнами. Её охватил жаркий прилив стыда — не просто румянец смущения, а жгучее пламя унижения залило лицо и шею до самых ушей: будто её душу выставили напоказ всем присутствующим. Она ощутила взгляд дочери на себе — пронзительный и полный ужаса — но не осмелилась встретиться с ним.
— Что… что вы говорите? — прошептала она еле слышно: воздуха не хватало даже на эти слова. — Ярина… это правда?
Ответом стал взрыв эмоций: Ярина вскочила со своего места. Её лицо побледнело до пепельного оттенка и покрылось пятнами гнева; длинные каштановые волосы взметнулись за плечами.
— Это ложь! — выкрикнула она с отчаянной яростью загнанного зверя. В её голосе звучала не только боль от несправедливости, но и гнев человека, которого прижали к стенке без права на защиту. — Какие справки?! Я ничего не проходила! Это он сам где-то подцепил эту заразу! А теперь всё валит на меня! — Слёзы хлынули потоком; она едва удерживалась от рыданий: грудь судорожно вздымалась от дыхания вперемешку с рыданиями; кулаки были так крепко сжаты, что ногти грозили впиться в ладони до крови. Резким движением она вытерла лицо рукой: тушь размазалась по щекам вместе со слезами в жесте боли и ярости одновременно.
— Так вот как обстоят дела, Лариса… — Оксана откинулась назад в кресле с видом окончательной решимости и бесповоротности решения. — Пока вы не принесёте официальное заключение врача из лицензированного медицинского учреждения о том, что ваша дочь здорова и безопасна для окружающих детей… она будет отстранена от занятий. — Она вновь сделала паузу; её холодный взгляд скользнул по Ярине с явным презрением. — Если же наши опасения подтвердятся… боюсь говорить о дальнейшем обучении бессмысленно. Нам такие ученицы ни к чему здесь… Забирайте документы заранее.
Слова «такие ученицы» повисли в воздухе тяжёлым приговором: они лишили Ярину индивидуальности и превратили её в «такую»… вещь без права быть частью общества.
Лариса поднялась медленно; ноги словно налились свинцом и едва слушались её волю… Но остатки материнской силы заставили тело двигаться вперёд механически несмотря ни на что. Внутри было пусто… холодно… будто пожар прошёлся по душе и оставил только пепел да обугленные стены сознания.
Она избегала смотреть на женщин напротив: чувствовала их взгляды за спиной как удары плетью по коже – тяжёлые взгляды брезгливости оставляли невидимые синяки.
— Мы всё поняли… — произнесла она негромко но отчётливо – словно говорила самой себе сквозь туман боли перед глазами.— До свидания.
Она повернулась к двери и вышла из кабинета ни разу не оглянувшись назад.
Ярина последовала за ней почти неслышными шагами – всхлипывая украдкой – стараясь спрятать своё лицо.
А вслед им прожигали спины два взгляда – беспощадных как приговор без суда – взглядов тех кто уже решил всё за них обеих…
