— Александр, ты же понимаешь, что так будет правильно? — голос Нины звучал из кухни резко и с нажимом. — Оформляешь квартиру на себя, и никто не сможет претендовать.
София застыла в прихожей, ключи все еще сжимая в руке. Двадцать лет она возвращалась домой после смены в поликлинике, но никогда прежде сердце не колотилось так тревожно, будто предчувствовало беду.
— Мам, мы ведь уже это обсуждали… — устало произнёс Александр.
— Ничего мы не обсуждали! — резко оборвала его мать. — Ты мой сын, квартира досталась от твоей бабушки. А эта… прожила тут двадцать лет как квартирантка — вот и останется ею.
София оперлась о стену. Словно воздуха стало меньше. «Эта» — значит она. После двух десятилетий брака, рождения дочери, бессонных ночей у постели больного мужа — она всё ещё «эта».
— София хорошая женщина, — тихо возразил Александр.
— Хорошая? — фыркнула Нина. — Хорошая бы уже внуков родила, а не ограничилась одной дочкой. Хорошая бы выглядела прилично, а не ходила в этих застиранных халатах.
София опустила взгляд на свою форму. Да, далеко не новая. В поликлинике платят немного, на обновки почти не остаётся средств. А Александр никогда не возражал против того, что его мать покупала себе очередную кофточку на их общие деньги.
— Мам, хватит уже… — голос сына прозвучал раздражённо, но без твёрдости.
— Не хватит! Завтра идёшь к нотариусу. У меня подруга Владислава недавно рассказывала: Богданы прожили вместе двадцать пять лет, развелись — и жена через суд половину квартиры отсудила. Теперь он по коммуналкам скитается!
София бесшумно открыла входную дверь и захлопнула её чуть громче обычного.
— Я дома! — крикнула она бодро и ровно.
На кухне воцарилась тишина. Затем послышались шаги: Нина вышла в коридор с натянутой улыбкой:
— А-а-а! София! Как там работа? Всё ещё лечишь своих пациентов?
— Лечу, — коротко ответила она и повесила куртку на крючок. Руки слегка дрожали.
Александр вышел следом из кухни; избегая её взгляда, чмокнул в щёку по привычке.
— Как прошла смена?
— Всё нормально. — София внимательно посмотрела на мужа. — А у вас как день прошёл? О чём говорили?
— Да ни о чём особенном… Мама рассказывала про соседей всякое… Пустяки.
Ложь была очевидной для неё: за двадцать лет брака она научилась безошибочно распознавать его неправду по взгляду и жестам – он всегда отводил глаза и чесал затылок рукой.
Позже вечером Нина наконец ушла домой – оставив после себя груду немытой посуды и ощущение тяжести в воздухе. София молча мыла тарелки; Александр сидел в гостиной с телефоном в руках.
— Саш… — позвала она после того как закончила уборку. — Можем поговорить?
— О чём именно?
— О том разговоре на кухне между тобой и мамой…
Он вздрогнул слегка и продолжил смотреть в экран:
— Я же говорил – ничего важного… Просто сплетни про соседей…
— И про нотариуса тоже сплетни?
Теперь он поднял глаза – взгляд выдал тревогу:
— Ты подслушивала?
— Я просто пришла раньше обычного… случайно услышала разговор.
— София… это всё… мама волнуется… После той истории с Богданами ей страшно стало – вдруг…
— Вдруг что случится? Что может произойти после двадцати лет совместной жизни?
— Да ничего такого! Просто мама считает… ну юридически квартира оформлена на меня… если вдруг мы расстанемся…
— Расстанемся? – переспросила она спокойно и села напротив него за столом. – Ты серьёзно думаешь о разводе?
— Нет! Конечно нет… Просто… ну знаешь… как мера предосторожности…
Она смотрела на него молча: как можно делить жизнь пополам столько лет – растить ребёнка вместе, переживать трудности бок о бок – а потом вдруг говорить о «предосторожности» против своей жены?..
