Дaryna медленно опустила книгу, которую держала в руках, и выпрямилась, расправив плечи. Хотя она была ниже свекрови на целую голову, сейчас старалась не выдать ни малейшего признака страха.
— Добрый день, Маричка, — произнесла она ровным тоном. — Да, мы переезжаем в квартиру, которая принадлежит мне.
— Тебе?! — с презрением переспросила свекровь и фыркнула. — Думаешь, если жильё оформлено на тебя, то ты тут хозяйка? Ничего подобного! Всё будет так, как я решу! Ты здесь никто! Ясно?!
Ярина согласно закивала и отошла к окну, будто предвкушая интересное представление.
Дaryna почувствовала: предел терпения исчерпан. Все эти годы молчания, унижений и проглоченных обид вдруг всплыли внутри неё тяжёлым клубком ярости.
— Понятно, — произнесла она тихо. — Всё ясно мне теперь, Маричка. Но знайте одно: это мой дом. Потому что эту квартиру завещала мне моя тётя. Мне — не вам. И никто не имеет права указывать мне здесь свои условия.
Лицо Марички налилось багровым цветом. Под строгим пиджаком её грудь тяжело вздымалась от гнева; глаза сузились до щёлок.
— Как ты смеешь так разговаривать со мной?! Дмитрий! Ты слышишь, как твоя жена дерзит мне?!
Дмитрий стоял у стены бледный как мел. Его руки бессильно повисли вдоль тела.
— Мама… пожалуйста… Давайте спокойно…
— Спокойно?! — выкрикнула Маричка с надрывом в голосе. — Как можно сохранять спокойствие, когда эта неблагодарная особа смеет перечить мне?! Я тебя из грязи вытащила, Дaryna! Из какой ты семьи? Отец пил без просвету, мать еле-еле сводила концы с концами! Мы с Дмитрием дали тебе всё: приютили под крышей нашего дома, кормили тебя и одевали! А ты вот как отплатила!
Daryna крепко сжала зубы. Старые обиды ожили и вновь начали болеть. Да, её семья жила бедно; да, отец пил — и ей всегда было стыдно за это. Но она окончила учёбу сама по себе и стала бухгалтером благодаря собственному труду и упорству. И никому ничего не должна.
— Я работала у вас дома словно служанка… — проговорила Daryna дрожащим от напряжения голосом. — Готовила еду вам всем, убирала за всеми следы жизни вашей семьи… стирала… А вы только замечали мои ошибки и постоянно напоминали о моём месте в этом доме… Вы никогда не считали меня родной… Я была для вас бесплатной рабочей силой.
— Ах ты неблагодарная дрянь! — Маричка шагнула вперёд и нависла над ней угрожающе близко. — Немедленно передай ключи Оксане! У неё дети! Им нужно где жить! А ты кто? Бесплодная! От тебя толку никакого!
Это слово ударило сильнее пощёчины: бесплодная… Daryna побелела лицом от боли этих звуков вслух. Она знала о мнении свекрови давно… но услышать это открыто было почти невыносимо.
— Мама… хватит уже… — наконец подал голос Дмитрий и сделал шаг вперёд; однако его слова прозвучали слишком тихо и неубедительно.
— Не смей меня учить! — резко повернулась к нему Маричка. — Я твоя мать! И я лучше знаю как правильно поступать! Этот брак был ошибкой с самого начала! Я предупреждала тебя: не женись на ней! Но ты ослушался!
Daryna перевела взгляд на мужа; их глаза встретились… В них она увидела то самое чувство любви и боли вперемешку… то сожаление по прожитым годам вместе… Но вместе с тем там была слабость… неспособность противостоять матери… вечный страх перед её гневом…
— Дмитрий… скажи ей правду… Скажи ей: это наш дом… Мы остаёмся здесь… Защити меня хоть раз…
Он открыл рот… но слова так и не прозвучали вслух. Его взгляд метался между женой и матерью; он мучительно колебался между двумя женщинами своей жизни…
— Дима… я же твоя мама… — голос Марички стал мягким до приторности… почти ласковым… — Я родила тебя… воспитала тебя одна… Всегда хотела тебе только лучшего… Неужели ради этой самозванки ты отвернёшься от своей матери?
— Я… — Дмитрий сглотнул комок в горле. — Мама… Daryna права… Это её квартира… Мы действительно не можем…
— Не можем?! Значит теперь ты против меня?! На стороне этой женщины?!
— Нет!.. То есть да!.. То есть я сам уже ничего не понимаю!.. – он окончательно запутался в собственных словах…
И тогда Daryna поняла всё до конца.
Он никогда её не защитит.
Никогда…
Потому что всю жизнь боялся матери больше всего на свете: боялся потерять её расположение; боялся сказать «нет»; боялся быть собой рядом с ней…
И она всё это время жила рядом с этим страхом…
Женщина сделала вдох поглубже – ровный холодный воздух наполнил грудь – а потом вдруг услышала свой собственный голос:
Спокойный.
Чёткий.
Решительный:
— Я больше не хочу быть частью этой семьи…
Наступило мёртвое молчание.
Даже Ярина замерла у окна.
Маричка смотрела на неё так ошарашенно,
словно Daryna вдруг заговорила на китайском языке.
