— Пелагея, я больше не выдерживаю, — едва слышно произнесла Оксана, замерев в проёме кухни.
Свекровь не оторвалась от газеты, только недовольно поморщилась, будто услышала что-то раздражающее.
— Что опять случилось? Богдан что-то разбил?
— Дело не в этом. Мне тяжело жить здесь и чувствовать себя чужой.
Теперь Пелагея отложила газету и впервые за утро взглянула на невестку. Оксана стояла в поношенном халате, волосы растрёпаны, под глазами — следы бессонной ночи. За четыре года совместной жизни она так и не смогла привыкнуть к тому, что все решения в этом доме принимает свекровь.
— Ну вот, началось… — протянула Пелагея. — Чем я тебя обидела? Кормлю вас, одеваю, под крышей держу. А благодарности — ни на грош.
Оксана оперлась плечом о дверной косяк. Вчера вечером у четырёхлетнего Богдана поднялась высокая температура. Она хотела дать ему жаропонижающее средство, но свекровь выхватила лекарство из рук.
«Нельзя баловать детей. Я Ярослава с детства закаляла — он никогда не болел.»
Ярослав — её муж. Он стоял рядом и молчал тогда… как всегда: ни слова в защиту сына или жены.
— Пелагея, но ведь это мой ребёнок. Почему я не могу сама решать, что для него лучше?
— Потому что ты ничего ещё не знаешь! Я троих вырастила без проблем, а ты с одним справиться не можешь. Вот и болеет постоянно!
Оксана сжала кулаки от бессилия. Богдан болел ничуть не чаще других детей его возраста — просто свекровь любила преувеличивать ситуацию. А когда мальчик был бодр и весел — никто даже внимания на её старания не обращал.
— Может быть… вы правы, — неожиданно согласилась Оксана. — Может действительно у меня ничего не выходит…
Пелагея насторожилась: обычно сдержанная и тихая Оксана либо молчала в ответ на упрёки, либо робко возражала… А сейчас звучало какое-то странное смирение.
— Вот именно! Молодёжь нынче избалованная пошла! В наше время…
— Тогда были другие времена, — перебила её Оксана спокойно. — Сейчас всё иначе. И я хочу воспитывать сына там, где мать имеет право голоса.
— Да как ты смеешь мне перечить?! — вспыхнула Пелагея. — В моём доме никто мне указывать не будет!
— Вот именно… В вашем доме…
Оксана развернулась и направилась в комнату. За спиной слышались громкие слова свекрови, но смысл до неё уже не доходил: внутри звучал только один вопрос – как жить дальше?
Четыре года назад Ярослав привёл её сюда как молодую жену; тогда всё казалось временным решением: «Поживём немного с мамой – потом съедем», обещал он ей тогда с уверенностью… Но годы шли – а ничего так и не менялось. Зарплаты водителя едва хватало на продукты да одежду для семьи; о собственной квартире можно было лишь мечтать… А Пелагея всё напоминала: «Кто вас кормит? Кто вам крышу даёт?»
Из комнаты донёсся плач Богдана – он проснулся капризным и слабым после вчерашней температуры. Оксана взяла его на руки – жар спал, но малыш был ещё вялый.
— Мама… а почему бабушка кричала? – спросил он сонным голосом.
— Не кричала она… Просто говорила громко…
— А папа почему никогда громко ничего не говорит?
Из уст четырёхлетнего ребёнка это прозвучало почти как приговор… И правда: дома Ярослав почти всегда молчал…
