Она подняла взгляд:
— Зачем вам это?
— Потому что… — он запнулся. — Потому что не могу спокойно смотреть, как вас обижают.
Из здания загса уже начали выходить люди. Богдан заметил среди них родственников Михайла.
— Нужно действовать быстро, — произнёс он. — Они направляются сюда.
Оксана вытерла лицо рукавом и кивнула:
— Хорошо. Только заеду домой, соберу вещи.
Дома она переоделась в джинсы и свитер, в сумку положила самое необходимое. Двигалась машинально, с потухшим взглядом.
— Может, оставите маме записку? — предложил Богдан.
— Позвоню из поезда, — ответила она без эмоций.
Когда они спускались по лестнице, снизу раздался хлопок двери. Мужские голоса стали приближаться снизу вверх.
— На крышу! — прошептал Богдан.
Они спрятались на чердаке и выждали там до тех пор, пока Михайло с приятелями не ушли. Затем осторожно спустились и незаметно вышли из подъезда.
В вагоне Оксана сидела у окна и наблюдала за полями за стеклом. Молчала. Лишь когда родной Переяслав исчез из виду, тихо всхлипнула.
— Не жалеете? — спросил Богдан.
— А о чём жалеть? — она повернулась к нему с покрасневшими глазами. — О том, что вовремя поняла, кто он есть на самом деле?
Богдан хотел сказать что-то ободряющее, но слова так и не нашлись. Он сам сомневался: правильно ли поступил тогда? Но смотреть на её страдание было выше его сил.
Три года спустя
— С днём рождения, папочка! — четырёхлетняя Полина взобралась к Богдану на колени и звонко поцеловала его в щёку.
— Спасибо тебе, солнышко моя, — он крепко прижал дочку к себе.
Оксана поставила на стол торт со свечами. За прошедшие годы она изменилась: стала более сдержанной и серьёзной. Улыбалась редко, но когда это случалось — те же ямочки появлялись у неё на щеках.
— Загадывай желание! — сказала она с лёгкой улыбкой.
Богдан задул свечи и подумал: «Хочу лишь одного: чтобы она была счастлива по-настоящему… а не просто благодарна мне за то спасение».
— А что ты загадал? — спросила Полина любопытно.
— Это секретик! — подмигнул ей отец с улыбкой.
Оксана нарезала торт и разложила кусочки по тарелкам. Её движения были отточены до автоматизма. За эти три года она научилась быть заботливой матерью и надёжной супругой… Но Богдан чувствовал: в тот день у загса внутри неё что-то оборвалось навсегда. Какая-то часть её осталась там лежать на холодном асфальте перед зданием регистрации браков…
Когда Полина увлеклась игрушками в углу комнаты, Богдан негромко позвал:
— Оксана…
— Что?
Он помолчал немного:
— Ты счастлива?
Она подняла глаза; в них мелькнуло недоумение:
— Почему ты спрашиваешь?
— Просто… хочу знать правду…
Оксана вздохнула:
— Я благодарна тебе, Богдан… За всё: за то, что вытащил меня оттуда… за этот дом… за нашу семью…
Он покачал головой:
— Это не совсем то…
Она долго молчала и смотрела куда-то вдаль через окно:
— Знаешь… иногда мне кажется: та Оксана, которая мечтала о свадьбе в белом платье… умерла тогда три года назад. А эта… просто живёт дальше. День за днём… И этого вроде бы достаточно…
У Богдана защемило сердце. Он спас её тогда от позора… но теперь понимал: от боли внутри спасти невозможно никого. Можно лишь дать человеку тепло дома… надежду… И ждать времени как лекарства…
Но некоторые раны остаются навсегда открытыми…
