— Деньги закончились, Наталья! — Виталий с раздражением бросил на стол пустой бумажник. — Ты понимаешь? Совсем ничего не осталось!
Я аккуратно поставила чашку с чаем и взглянула на мужа. За год, прошедший после его выхода на пенсию, он сильно изменился. Где тот решительный начальник цеха, который раньше справлялся с производственными задачами одним звонком?
— Виталий, может, спокойно обсудим? — мягко предложила я. — Что-нибудь придумаем.
— Что именно?! — он с силой ударил кулаком по столу. — Я всю жизнь вкалывал! Тридцать восемь лет отдал заводу! А теперь что? Пенсия мизерная, цены ползут вверх каждый день, а ты… Сколько ты вообще зарабатываешь своей уборкой?
От его резкого тона у меня внутри всё сжалось. Мы прожили вместе почти четыре десятилетия, вырастили двоих детей, прошли через лихие девяностые, пережили кризисы и болезни родителей. И вот теперь, когда казалось бы можно было бы пожить для себя — всё рушится.
— Виталий, я ведь не виновата в том, что завод закрыли… — тихо произнесла я. — Я тоже ищу работу. Но в нашем возрасте…
— В нашем возрасте! — он вскочил и начал нервно шагать по кухне. — Мне шестьдесят один! Я ещё способен трудиться! А меня выбросили за ненадобностью как старое оборудование!
Я понимала его отчаяние. Всю жизнь Виталий был кормильцем и опорой семьи. А теперь чувствовал себя никому не нужным и сломленным. Но почему же он направлял весь этот гнев на меня?
— Послушай… а если попробовать что-то новое? — осторожно предложила я. — Помнишь, как я раньше шила? Может быть, пойти на какие-нибудь курсы…
— Курсы?! — он горько усмехнулся. — Бабушка решила освоить швейную машинку! Наталья, очнись уже! Нам почти по шестьдесят лет! Какие ещё курсы?
— Но ведь нужно хоть что-то делать… — не сдавалась я. — Просто сидеть и жаловаться бессмысленно.
Виталий остановился посреди кухни и впервые за долгое время посмотрел на меня внимательно.
— Знаешь что, Наталья? — его голос стал неожиданно ровным и тихим. — Я устал до предела. От всего этого: от невозможности содержать семью как раньше… От чувства собственной никчёмности… И от того взгляда жалости в твоих глазах.
— Я вовсе…
— Смотришь так каждый день… Как будто перед тобой беспомощный щенок… — Он молча снял куртку с крючка у двери. — Мне нужно побыть одному… подумать.
Дверь громко хлопнула за ним, оставив меня одну в тишине нашей кухни. За окном моросил дождь; капли размеренно били по подоконнику так же монотонно и безжалостно, как отсчитывали секунды ушедшей жизни.
Виталий не появлялся два дня подряд: ни звонков, ни сообщений… Я уже собиралась идти в полицию, когда он наконец вернулся домой: потрёпанный жизнью и выпивший.
— Где ты был? — спросила я с дрожью в голосе, стараясь скрыть облегчение от его возвращения.
— Размышлял… — пробормотал он и опустился в кресло тяжело и бесформенно. — И знаешь к чему пришёл?
Я молчала: сердце тревожно замерло в ожидании чего-то нехорошего.
— Мы чужие друг другу стали, Наталья… Совсем чужие люди… Живём рядом просто по инерции… А смысла никакого нет…
— Что ты такое говоришь?.. Мы же семья…
— Какая семья?.. Дети выросли давно уже разъехались кто куда… Ты со своими тряпками да уборками… А я… сам не понимаю больше кто я есть…
