На следующее утро Ганна вышла к завтраку непривычно молчаливая. Присела за стол, опустив взгляд:
— Марьяна, может, тебе сварить кофе?
— Благодарю, я сама справлюсь.
— Нет-нет, позволь мне, — свекровь поднялась. — Ты и так устаёшь.
Марьяна переглянулась с мужем. Мирослав едва заметно кивнул – мол, пусть будет так.
Завтрак прошёл в гнетущей тишине. Лишь маленький Алексей лепетал в своей кроватке, не замечая напряжения между взрослыми. Когда Мирослав собирался уходить на работу, Ганна неожиданно окликнула его:
— Сынок, может вечером заглянем в магазин? Надо бы Алексею новую кроватку присмотреть – эта уже совсем старая.
— Конечно, мам. Марьяна, ты с нами?
— Пойду, если Алексей не начнёт капризничать.
День тянулся неспешно. Марьяна занималась домашними делами: кормила малыша, пыталась поработать за ноутбуком. Рядом хлопотала Ганна – то и дело предлагала помощь:
— Давай я побуду с малышом – ты займись делами.
— Может быть, обед приготовить?
— Отдохни немного – я сама посуду перемою.
Такое навязчивое участие вызывало у Марьяны неловкость. Но она понимала: свекровь просто не знает другого способа выразить раскаяние.
Вечером они отправились выбирать детскую кроватку и неожиданно столкнулись в магазине с Владиславой. Та при виде них замерла и уже хотела уйти прочь.
— Владислава! Подожди! — позвала её Ганна. — Почему убегаешь? Мы вот выбираем кроватку для внука. Поможешь советом?
Владислава медленно повернулась:
— А кому нужно моё мнение?
— Ну что ты… — Ганна взяла дочь за руку. — Мы все вспылили тогда… Давай без обид?
Марьяна стояла чуть поодаль и наблюдала: свекровь тихо что-то говорила дочери; та хмурилась, но слушала; пальцы на её руках постепенно расслаблялись.
Наконец Владислава подошла к Марьяне:
— Прости меня… Я тогда наговорила лишнего…
— Да уж… было дело… — спокойно ответила Марьяна.
— Я не со зла… Просто… — Владислава запнулась на полуслове. — Просто испугалась… Наверное… Что теперь Мирослав только с тобой будет… Что мама станет заниматься только внуком… Что я окажусь лишней…
— Не говори ерунды, — Мирослав приобнял сестру за плечи. — Ты моя сестра. Марьяна – моя жена. Алексей – мой сын. Вы все важны для меня одинаково – мы одна семья.
— Я поняла… Теперь поняла… — Владислава провела ладонью по лакированной поверхности кроватки. — Послушайте… а давайте вот эту возьмём? У неё бортики снимаются – когда подрастёт малыш, можно будет как диванчик использовать…
Это стало негласным знаком примирения. Не сразу и не резко всё изменилось – но лёд начал таять. Владислава стала приезжать чаще – уже не с упрёками или обидами, а действительно помочь по хозяйству или посидеть с племянником. Однажды даже отпросилась с работы ради этого: у Марьяны была важная онлайн-встреча.
Ганна светилась от радости: её дети наконец-то находили общий язык – и родные по крови, и те, кто вошёл в семью позже. А Марьяна осознала: иногда достаточно просто расставить всё по местам и начать всё сначала – без недомолвок и обидных слов прошлого.
