Последнее, что она успела услышать перед тем, как провалиться в бессознательное состояние, был крик акушерки:
– Пульс падает! Немедленно в операционную!
Каталка с грохотом понеслась по коридору. Где-то позади всё ещё слышались отчаянные вопли Тимофея, но они постепенно затихали, растворяясь в сгущающейся тьме…
Прошло три месяца. Оксана сидела в зале суда, прижимая к груди уснувшую Маричку. Тогда их чудом удалось спасти — и её, и малышку. Рядом стоял бледный Маркиян, крепко держа за руку Галину.
Тимофей выглядел измождённым: небритый, в помятой тюремной робе, он не отрывал взгляда от дочери.
– Встать! Суд идёт! – прозвучал голос секретаря.
Судья монотонно зачитывала приговор, но слова едва доходили до сознания Оксаны — её мысли были заняты воспоминаниями о пережитом: больничные палаты, реанимация, бесконечные допросы и экспертизы…
– Признать виновным… Угроза убийством… С учётом предыдущих нарушений… Три года лишения свободы с отбыванием наказания в колонии общего режима…
– Нет! – Тимофей бросился к ограждению. – Оксанка, не делай этого! У нас же дети!
– Подсудимый, немедленно сядьте! – строго произнесла судья.
– Это всё ты натворила, старая карга! – он указал пальцем на Галину. – Ты её против меня настроила!
– Молодой человек! – судья ударила молотком по столу. – Ещё одно слово — и будет добавлено неуважение к суду!
– Да мне плевать уже на всё! – лицо Тимофея налилось яростью. – Оксанка, очнись! Я же отец твоих детей!
Маричка проснулась и заплакала. Оксана аккуратно покачала дочку на руках и медленно поднялась:
– Ваша честь… можно сказать пару слов подсудимому?
– Да, разрешаю.
– Тимофей… – голос её дрожал. – Ты спрашивал тогда: чей это ребёнок? Посмотри на неё — она вылитая ты. Та же светлая кожа, твои глаза… Только счастья нам это не принесло.
– Доченька моя… – он протянул руки вперёд. – Дай хоть подержать…
– Нет… – она крепче прижала малышку к себе. – Ты чуть не убил её ещё тогда — в роддоме. Я больше не позволю тебе причинить боль ни ей, ни Маркияну.
– Это наши дети! Наши же! – закричал он с отчаянием.
– Были нашими… – прошептала она сквозь слёзы. – Теперь я сама буду их растить. Развод оформлен официально… Алименты назначены…
– Какие алименты?! Я ж теперь за решёткой буду!
– Вот именно… Пойдём домой, Маркиян.
– Сынок!.. – Тимофей опустился на колени перед ограждением. – Скажи маме что-нибудь… Ты ведь любишь папу?
Мальчик остановился у двери и сжал кулачки:
– Ты мне не папа… Ты злой дядька… Ты обижал маму…
Тимофей взревел:
– Неблагодарный щенок! Я тебя растил!
– Увести подсудимого из зала суда! — распорядилась судья.
Конвоиры скрутили вырывающегося мужчину и потащили его прочь под громкие угрозы:
— Всех вас перебью!.. И тебя!.. И твою мать!.. И этих выродков тоже!
— Занесите угрозы в протокол… — устало произнесла судья. — Очередной рецидив…
На улице моросил дождик. Оксана стояла под навесом у входа в здание суда и смотрела вслед машине конвоя с бывшим мужем внутри.
— Мамочка? — Маркиян потянул её за рукав пальто. — Он правда больше никогда не вернётся?
— Нет, солнышко мой… — она поцеловала сына в макушку. — Теперь мы будем жить втроём: ты я и бабушка Галина.
— А я вас защищать буду! И Машку тоже буду охранять! Я теперь главный мужчина у нас дома!
Она улыбнулась сквозь слёзы:
— Конечно будешь… Наш защитник ты теперь…
Маричка захлопала ручками и потянулась к брату.
— Гляньте-гляньте! Она улыбается мне! — обрадовался мальчик.
— Да уж… — Оксана поправила пледик на дочке и вздохнула спокойно впервые за долгое время. — Всё будет хорошо теперь… Мы справимся…
Они неспешно пошли по мокрому тротуару вдоль улицы; дождь постепенно стихал как будто смывая всю боль прошлого: страхи роддома, ночи слёзных истерик после побоев мужа-пьяницы и унижения от его дружков…
Впереди их ждала новая жизнь без страха и боли; жизнь без ругани по пьяни; жизнь без Тимофея…
И пусть втроём… Зато спокойно.
Зато счастливо.
Зато вместе.
Без него…
