Потом ещё раз. Это был черновик договора дарения квартиры. Именно этой — от Валентины её сыну, Андрею. Дата стояла недавняя — всего два дня назад. В графе «Одаряемый» значилось только имя мужа, без упоминания супруги. А внизу, мелким почерком, было приписано: «В случае развода или смерти дарителя — имущество остаётся за сыном исключительно».
Оксана медленно опустила лист. Всё стало предельно ясно. Последние недели Валентина вела себя странно: суетилась, куда-то ходила, шепталась по телефону, заметно нервничала. Андрей несколько раз уезжал «по делам», хотя обычно после работы не задерживался нигде. Они что-то замышляли. Они хотели обезопасить квартиру от Оксаны. На случай развода… Или если с Валентиной вдруг что-то случится.
Она сжала кулаки так сильно, что ногти впились в кожу ладоней. Значит, они уже готовились к её уходу из этой жизни… или из дома? Хотели оформить всё так, чтобы квартира принадлежала только сыну и у неё не осталось ни малейших прав на неё. Три года она терпела — жила под постоянным давлением и контролем — а они просто выжидали момент оставить её ни с чем.
Нет. Так больше не будет.
Оксана сфотографировала документ на телефон, аккуратно вернула папку обратно и закрыла дверцу шкафа. Её дыхание оставалось ровным, руки были спокойны. Удивительно, но вместо вспышки гнева внутри поселилось ледяное спокойствие и чёткая уверенность.
Она вернулась на кухню и села за столик напротив окна. Открыла мессенджер и написала Андрею:
«Нам нужно серьёзно поговорить сегодня вечером. Постарайся прийти пораньше».
Ответ пришёл почти сразу: «Что случилось?»
«Поговорим дома».
Объяснять она не стала — пусть немного понервничает; пусть почувствует приближение чего-то важного.
Андрей пришёл около шести — раньше обычного времени возвращения домой. Он выглядел встревоженным: быстро снял куртку в прихожей и сразу спросил:
— Оксан, что произошло? С мамой всё хорошо?
— С ней всё нормально, — спокойно ответила она. — Пойдём на кухню.
Они устроились друг напротив друга за узким столом у стены. Оксана молча разблокировала телефон, открыла фото документа и положила экран перед мужем на столешницу.
Андрей взглянул на изображение: сначала его лицо выразило непонимание, затем замешательство… а потом появилась вина.
— Это… где ты это нашла?
— В шкафу наткнулась случайно.
— Оксан… я могу всё объяснить…
— Объясни тогда.
Он провёл ладонью по лицу и опустил плечи; выглядел он сейчас как ученик после проваленного экзамена.
— Мама переживает… Она боится, что если вдруг её не станет… ну… могут возникнуть сложности с квартирой… Она хочет быть уверенной в том, что всё оформлено правильно с юридической точки зрения…
— Юридически правильно? — переспросила Оксана холодно. — То есть формальность такая? Формальность, которая полностью лишает меня каких-либо прав на жильё? Мы три года женаты! Я здесь прописана! Я вкладывала свои деньги в ремонт ванной! Я покупала сюда мебель! И теперь вы вдвоём решили подстраховаться?
— Всё не так! Ты неправильно поняла…
— Тогда объясни мне так, чтобы я поняла правильно! Почему ты ничего мне об этом не сказал? Почему это происходило за моей спиной?
Андрей молчал; взгляд его был прикован к столу, пальцы нервно стучали по краю доски стола… Наконец он тяжело выдохнул:
