Тот же голос — будничный, с легкой поспешностью в интонации.
— Я в порядке, Роман.
— Слушай, я тебе подарок везу. Заеду буквально на четверть часа, потом Ярина меня забирает — у нас билеты.
— Билеты?
— Да, в этот модный театр. Ярина достала. Ты же знаешь её.
Он появился спустя час.
Быстро сунул ей в руки тяжелую коробку с глянцевой поверхностью.
— Вот. С юбилеем тебя ещё раз.
Ганна взглянула на упаковку. Очиститель и увлажнитель воздуха — с подсветкой и функцией ионизации.
— Спасибо, — она поставила коробку у стены в прихожей.
— Это Ярина выбирала. Говорит, очень классная штука, полезная для здоровья.
Он прошёл на кухню и налил себе воды прямо из-под крана.
— Мам, а у тебя что — поесть совсем ничего нет?
— Всё выбросила. В понедельник ещё.
Роман скривился от неожиданности:
— Ну ты даёшь… Могла бы сказать — я бы всё забрал…
Ганна молча смотрела ему в спину.
Она (идеалистка по натуре) до последнего пыталась найти ему оправдание: это Ярина настояла; он не хотел; он не знал…
Но он стоял здесь. И продолжал говорить неправду.
— Роман…
— А?
— Я видела фотографии.
Он застыл со стаканом в руке и медленно обернулся к ней:
— Какие фотографии?
— Из ресторана. В субботу. У Ярины на странице выложены были.
На лице Романа промелькнула тень растерянности, но тут же сменилось раздражением и жесткостью черт:
— А… ясно всё. Началось…
— Ты говорил, что был занят работой…
— Мам, ну какая теперь разница?
— Разница в том, что ты мне солгал.
Роман с силой поставил стакан на стол — вода выплеснулась через край:
— Да не лгал я! У меня действительно была работа! До пятницы разгребал всё! Всю ночь сидел без сна!
— А суббота?
— В субботу у мамы Ярины был праздник! Ты же знаешь её — ей нужно было «всё красиво»! А я-то тут при чём?!
Он начал повышать голос:
— Что мне надо было? Разорваться? Да я вообще никуда идти не хотел! Просто устал!
Ганна смотрела на него молча.
Вот он — её взрослый сын сорока лет от роду…
Кричит на неё только потому, что его поймали на лжи…
— Ты мог просто сказать правду, Роман: «Мама, мы идём к Татьяне».
Он вспыхнул:
— И что бы это изменило?! Чтобы ты потом неделю мозг мне выносила?!
«Чтобы ты не выносила мне мозг»… Вот оно — настоящее объяснение…
Роман продолжал оправдываться:
— Мам, это моя семья теперь. Мне нужно было там быть. Хотела бы ты проблем между мной и Яриной из-за этого?
Смотрел почти с неприязнью…
Обороняясь от обвинений, он перекладывал ответственность за них на неё саму…
Раздался звонок в дверь.
— Вот и Ярина приехала… Всё, мам… Мне некогда…
Он схватил куртку со спинки стула:
— С прибором разберись сама… Там инструкция есть… Полезная вещь…
И вышел за дверь стремительно… оставив её одну посреди кухни…
Она смотрела на мокрое пятно от его стакана на столешнице…
Узел затянулся крепче прежнего…
Её попытка поговорить спокойно провалилась окончательно…
Он выбрал ложь как удобную форму общения с ней… даже сейчас…
А её юбилей… стал лишь неудобством среди чужих планов…
Прошла неделя словно во сне… будто ватное оцепенение окутало всё вокруг…
Ганна всё-таки распаковала подарок… «Полезная вещь»…
Долго разбиралась с инструкцией: залила воду в резервуар… включила прибор в розетку…
Аппарат ожил: мягкий голубоватый свет загорелся внутри корпуса… комната наполнилась ровным гулом…
И запахом…
Нет… отсутствием запаха…
Воздух в квартире всегда хранил родные нотки: старые книги… сушёные травы… капли духов «Красная Москва» на лампочке…
Теперь же воздух стал стерильным… больничным… мёртвым…
Чужим до мурашек по коже…
Будто кто-то пришёл и вымыл весь дом хлоркой… стирая каждую крупицу её жизни из пространства вокруг…
Она старалась привыкнуть… «Ярина выбирала»…
Машина гудела себе под нос… светилась… «ионизировала» пространство вокруг…
А Ганне становилось всё труднее дышать этим новым воздухом без прошлого запаха жизни внутри него…
Она открыла форточку – но стерильность никуда не делась – лишь смешалась с морозной свежестью улицы и стала ещё холоднее душой…
В воскресенье она решила протереть пыль в серванте…
Руки двигались машинально по полкам – пока одна не наткнулась на фоторамку…
Фотография: ей здесь пятьдесят лет; Роман – тогда ещё студент – обнимает её за плечи; счастливый такой – растрёпанный и сияющий глазами мальчишка…
На обороте выцветшими чернилами его рукой написано: «Самой лучшей и любимой маме во всём мире! Твой сын».
Ганна опустилась на диван рядом со снимком…
Смотрела долго-долго на улыбающегося юношу с фотографии —
И вслушивалась в равномерный безжизненный гул очистителя воздуха рядом…
