Она распахнула дверь.
На пороге стоял Роман. Не тот раздражённый и багровый человек, что кричал на неё в воскресенье.
А её Роман. Утомлённый, осунувшийся, с пепельным лицом.
Он молча прошёл на кухню и опустился на табурет.
Ганна осталась стоять рядом, не включая верхний свет.
— Она… она сказала, что если я сейчас поеду к тебе… то можешь меня больше не ждать.
Он уставился в столешницу.
— Я… Мам. Прости меня.
Он поднял глаза на неё.
— Я не хотел лгать.
— Но солгал, — спокойно заметила она.
— Ярина сказала… она уверяла, что ты всё равно обидишься. Что если сказать правду — будешь злиться, а если соврать — просто перебесишься и отпустишь. Что так проще для всех.
Ганна промолчала.
Вот она — тонкая сеть манипуляций. «Проще».
— Она говорила, что твой юбилей — это «не такая уж важная дата». Не то что у её мамы. У Татьяны гости, статус… А у тебя кто? Соседка Милана?
— А ты? — тихо спросила Ганна. — Ты тоже так думал?
Роман долго молчал перед тем как ответить:
— Я устал, мам. Мне всё это уже поперёк горла…
Он закрыл лицо ладонями.
— Я просто хотел… чтобы всем было хорошо. А вышло…
Он всхлипнул один раз — глухо и сдержанно по-мужски.
— Прости меня за то, что не приехал тогда. Я должен был быть рядом… Мне очень стыдно…
Она смотрела на его широкую спину, опущенную под тяжестью вины и усталости.
Её идеалы не рухнули окончательно. Он оставался её сыном. Просто слабым и запутавшимся человеком.
Ганна подошла ближе и положила ладонь ему на плечо.
Не для того чтобы сразу простить — а чтобы дать точку опоры.
— Дальше тебе решать, Роман. Как жить дальше — твой выбор.
— Я… я пока не знаю…
— Но со мной будь честен всегда. Только честно — иначе никак.
Он кивнул едва заметно, не поднимая головы от стола.
— Можно я… просто немного побуду здесь?
— Побудь сколько хочешь…
Она достала из шкафчика старую любимую чашку и заварник с трещинкой на боку:
— Сейчас сделаю нам чаю…
Прошло полгода с той ночи.
Квартира Ганны давно избавилась от стерильного запаха чуждой «полезной вещи».
Теперь здесь снова пахло привычным: книгами, немного валокордином и сушёным зверобоем из аптечки у окна…
После той ночи многое изменилось внутри них обоих.
Нет, Роман так и не ушёл от Ярины. Ганна этого даже не ожидала: ипотека связывала их крепко; общее имущество да привычки сплелись слишком плотно друг с другом…
Манипуляторы редко отпускают тех, кого держат под контролем…
Но изменился сам Роман…
Теперь он приезжал регулярно…
Не «заскакивал на минутку», а действительно приезжал к ней по-настоящему: каждую субботу во второй половине дня он появлялся с пакетом творога или её любимым вишнёвым рулетом с рынка…
Они сидели вместе на кухне…
Он рассказывал о работе: о планах сменить машину или о новом коллеге из отдела…
Никогда больше он не жаловался на Ярину…
И ни разу больше ей не солгал…
Изменилась и сама Ганна…
Её прежняя вера в безупречность сына растаяла без следа…
Она больше не ждала его звонка как приговора или прощения… Она просто жила своей жизнью…
Перед ней теперь был уже не «Ромчик-студент», а взрослый мужчина… измученный внутренними противоречиями… пытающийся сохранить равновесие любой ценой…
Их отношения стали сложнее без прикрас лжи… но зато обрели искренность…
Она вернула себе даже не столько сына… сколько собственное достоинство…
В одну из таких суббот они пили чай с тем самым рулетом из вишни…
У Романа зазвонил телефон…
Ганна взглянула мельком на экран: там высветилось имя «Котик»…
Внутри всё напряглось… но она продолжила мешать сахар ложечкой без лишних движений…
Роман тяжело вздохнул и принял вызов:
— Да, Ника?
Он слушал молча… Лицо его снова стало серым – как той ночью полгода назад…
— …
— Нет. Я сейчас у мамы…
— …
— Ярина, мы же договаривались: суббота – я у мамы!
— …
Он прикрыл глаза рукой:
— Это вовсе не значит… что мне всё равно! Это значит только одно – я сейчас у мамы! Вернусь вечером – как обещал!
Он сбросил вызов и положил телефон экраном вниз рядом с чашкой чая…
Повисла тишина напряжения между двумя глотками чая…
— Извини меня, мам…
Ганна спокойно ответила:
— Всё хорошо, сынок… Положи себе ещё кусочек рулета…
Роман посмотрел ей прямо в глаза…
В его взгляде читалась благодарность без слов…
Он ничего у неё больше не просил… Не жаловался ни на кого… Просто сделал свой выбор – быть здесь сейчас рядом с ней за этим столом с горячим чаем в руках…
Ганна наблюдала за его рукой – сильной мужской рукой – тянущейся к блюду с рулетом…
И тогда она поняла: та ночь была вовсе не концом чего-то важного… а началом нового этапа их жизни обоих…
Тот самый день её семидесятилетия – который он тогда пропустил – стал для него точкой отсчёта взросления настоящего мужчины…
Сын её наконец перестал быть мальчиком…
