Был у нас председатель один, сразу после войны. Эх, человек был замечательный. Вместе с ним мы за семь лет колхоз на ноги поставили. А потом он начал из города вино привозить. Работал без устали — с раннего утра до поздней ночи, а ночью пил. Ну разве можно такое выдержать?
Хотя и выпивал он, но никто его не осуждал — всем помогал, за каждого переживал. Я бы многое отдал сейчас, лишь бы вернуть такого доброго человека. Да только нет таких чудесных средств… Вот тебе пример: везли мы как-то мальчишку лет семи в город — тяжело заболел. Машина сломалась по дороге. Так он, в одной старенькой гимнастёрке, взял ребёнка на руки и понёс пешком под холодным осенним дождём. Шинелью своей мальца укрыл и пошёл дальше. Мы с ним по очереди несли его — я рядом шёл.
Дошли-таки до места, спасли ребёнка! И сами не простудились даже — может потому что потом немного выпили для согрева. Его звали Алексей Козловский. Как же он радовался тогда! Глаза светились от счастья.
А через несколько дней ездил он по полям без отдыха всю неделю подряд. Вечером приехал домой, мы с ним по полстакана вина выпили… Он тут же и свалился — сердце не выдержало… Фронтовики ведь погибали не только на передовой, но и в мирной жизни… После этого случая я решил больше не злоупотреблять спиртным — даже по праздникам.
А сегодня вот почему с тобой бутылку распили — ты мне гроб достойный справил, вот за это и подняли.
Старик задумался:
— Ой! Богдан Мазур! Что-то я разговорился… Ладно уж, пойду к своим переночую.
Богдан Мазур пошёл проводить деда до соседнего дома. Обнялись крепко на прощание. До крыльца оставалось всего метров пять, но за это короткое расстояние Богдан успел заметить сутулую спину Степана Хмары… В ту секунду подумалось ему: сколько же пришлось вынести этому поколению… Да ведь благодаря им мы живы…
«Нет уж, старик… твою спину я теперь до самой смерти помнить буду», – подумал он.
Вернувшись домой, Богдан налил себе ещё рюмку водки и лёг спать. Рядом тихо дышала во сне Оксана Тимошенко; он смотрел на неё и думал: «Вот оно – настоящее счастье». И сам себе удивлялся – чем же заслужил такую благодать?
