«Но он же мой сын…»
— Тарас, дело ведь не в том, чей он тебе приходится. Вопрос в другом — имеешь ли ты право распоряжаться своей жизнью? Или обязан постоянно приносить себя в жертву?
Тарас промолчал.
— Ты отдал ему восемьсот пятьдесят тысяч гривен, — продолжал Игорь. — Это ведь годы труда! А он хоть раз поблагодарил тебя по-настоящему?
Тарас попытался припомнить. Кажется, говорил что-то. Мельком, на ходу: «Спасибо, папа, ты лучший!» — и всё.
— А теперь, когда ты отказал — как он отреагировал? Обвинил тебя в жадности.
— Может, я и правда стал скупым?
— Тарас, ты всю жизнь отдавал. Это не скупость — это попытка сохранить себя.
Когда они вернулись из Ворзеля, у двери квартиры Тараса стояли Оксана с Марией.
— Тарас, можно войти?
Он молча сделал шаг назад. Мария бросилась к нему:
— Дедушка! Я так по тебе скучала!
Он поднял внучку на руки и крепко прижал к себе. Боже мой, как же он тосковал.
Оксана прошла на кухню и присела за стол.
— Тарас, я хотела поговорить. Без Богдана.
— Слушаю тебя.
— Вы были правы…
Тарас удивленно посмотрел на невестку:
— В чем именно?
— В том, что мы сами должны были пересмотреть свои траты. А не перекладывать всё на вас. Я… я поговорила с Богданом. Мы отказались от фитнес-клуба, я устроилась на полставки работать, Марию перевели в обычный садик рядом с домом. Он попроще, конечно… но удобно.
— И как вы справляетесь?
Оксана улыбнулась:
— Получается. Знаете… я даже представить не могла раньше: оказывается можно жить без спортзала и ресторанов!
— А Богдан?
— Он обиделся… На вас, на меня — вообще на весь свет злится. Но я вижу: это пошло ему на пользу. Он впервые начал задумываться о деньгах всерьёз. Раньше это было что-то далёкое для него…
Тарас кивнул головой.
— Тарас… Я хотела сказать спасибо вам за всё то доброе и важное, что вы для нас сделали. И попросить прощения за то время… когда мы воспринимали вашу помощь как должное.
— Оксана…
— Нет-нет… дайте сказать до конца. Мы ошибались. Думали только о себе… А вы ведь тоже человек со своими желаниями и границами… И я рада видеть: вы наконец позволили себе быть собой.
После её ухода Тарас присел у окна. На столе лежали снимки из Ворзеля: он с Игорем держат огромных рыб в руках; закат над гладью озера; костёр под вечерним небом…
Зазвонил телефон — звонил Богдан.
— Папа?
— Да…
Наступила долгая пауза.
— Папа… Я тогда повёл себя неправильно…
— Да ну что ты…
— Нет-нет… правда неправильно! Кристина мне всё объяснила: про деньги… про то сколько у тебя остаётся после всех расходов… Я даже не задумывался об этом раньше…
— Всё хорошо, сынок…
— Нет! Не хорошо! Я назвал тебя жадным… Тебя!.. Человека который всегда был рядом и помогал мне во всём!.. Прости меня!
У Тараса перехватило горло от нахлынувших чувств:
— Прощаю тебя… Конечно прощаю…
Богдан продолжил:
— Папа… Я понял: надо было самому решать свои проблемы. Я взрослый человек со своей семьёй — это моя ответственность теперь… а не твоя…
Тарас вздохнул:
– Богдан…
– И ещё одно… Спасибо тебе – за всё! За университетские годы… за свадьбу… за квартиру… Я никогда толком этого не говорил вслух – но спасибо тебе огромное! Ты сделал для меня больше чем я заслуживал…
После разговора Тарас долго сидел с телефоном в руках. Затем открыл фотографию с Игорем и улыбнулся уголками губ.
Да… он имеет право жить своей жизнью – без чувства вины или долга перед кем бы то ни было. Это вовсе не эгоизм – это просто жизнь такая есть.
Вечером пришло сообщение от Игоря: «Тарас! В августе есть путёвки в Киев – Эрмитаж тамошний посмотреть (ну почти), Кривой Рог заглянуть – помнишь? Поедем? Ради памяти о Ганне».
Тарас перевёл взгляд на фотографию жены на комоде – Ганна смотрела прямо перед собой: молодая ещё совсем женщина; красивая; счастливая…
«Поеду», — написал он в ответ коротко. «Обязательно поеду».
