«Оксанка вовсе не какая-то там мымра», — неожиданно произнёс Богдан. — «На самом деле она неплохая. Просто я… не сразу смог её принять».
«Почему?»
«Сначала думал, что она хочет заменить маму. А потом понял — нет. Она просто живёт с нами и старается, чтобы всем было хорошо».
«Ну да, видно, что она старается».
«Старается», — кивнул Богдан.
Оксанка отошла от двери, чувствуя, как в горле образуется ком. Значит, он всё-таки замечал её старания. Просто не хотел этого признавать.
Позже вечером, когда Максим ушёл, Богдан заглянул на кухню.
«Оксанка, можно спросить кое-что?»
«Конечно».
«Ты… ты тогда обиделась? Когда я сказал, что ты мне не мать?»
Оксанка задумалась на мгновение.
«Да, мне было неприятно. Но потом я поняла — ты прав. Я действительно не твоя мама и никогда ею не стану. Но это ведь не значит, что мы не можем нормально сосуществовать».
«А ты хотела быть моей мамой?»
«Нет. Я хотела стать частью вашей жизни с отцом. Не занять чьё-то место, а просто быть рядом».
Богдан молча кивнул и спустя паузу добавил:
«Знаешь… прости меня за то, каким я был».
«Богдан…»
«Нет-нет, серьёзно. Я специально вёл себя отвратительно: игнорировал тебя, грубил… Надеялся отпугнуть тебя от отца».
«А зачем тебе было это нужно?»
«Хотел вернуть всё как раньше — только мы с папой вдвоём. Как команда».
«А теперь?»
Он пожал плечами:
«Теперь понимаю — ты не враг нам. Ты просто ещё один человек в семье. И вообще-то неплохая».
Оксанка улыбнулась:
«Спасибо за “неплохая”».
Богдан смутился:
«Да ладно тебе… В общем… я постараюсь вести себя нормально: без грубостей и помогать по возможности».
«Договорились».
С того момента между ними начались перемены. Медленные и осторожные — но всё же перемены. Богдан перестал видеть в Оксанке противника — теперь она была скорее соседкой по дому: пусть и неблизкой душой, но уже и не чужой.
Он здоровался первым, отвечал на вопросы без раздражения и помогал по мелочам — не из привязанности даже, а скорее из уважения. И этого Оксанке вполне хватало.
Как-то вечером она сказала:
«Знаешь… я рада той беседе тогда».
Богдан кивнул:
«Я тоже рад. Тогда понял: далеко не все стремятся что-то забрать у тебя… Некоторые просто хотят дать что-то сами».
Она удивлённо посмотрела на него:
«Что ты имеешь в виду?»
Он пожал плечами:
«Ты ведь никогда ничего от меня не требовала: ни любви своей добиваться не пыталась, ни “мамой” называться заставляла… Просто заботилась по-своему».
Оксанка мягко улыбнулась:
«По-своему», — согласилась она.
Прошло полгода прежде чем случилось то событие, которое окончательно изменило их отношения.
Оксанка заболела серьёзно: высокая температура держалась несколько дней подряд; кашель и слабость буквально свалили её с ног. Врач назначил постельный режим и курс антибиотиков.
Михайло находился тогда в командировке по важному контракту и вернуться никак не мог — дома остались только Оксанка с Богданом.
Первые два дня мальчик ничем себя особо не проявлял: приходил из школы как обычно, ел ужин и уходил к себе в комнату. Но на третий день ситуация изменилась: Оксанка даже подняться с кровати толком уже не могла приготовить еду…
Тогда он подошёл к её двери и постучал:
— «Оксанка? Ты жива там?»
— «Жива», — хрипло ответила она сквозь жаркое дыхание.— «Просто совсем сил нет… Не обращай внимания».
— «Ты сегодня ела хоть?»
— «Нет… Потом как-нибудь…»
— «Подожди немного», — сказал он и ушёл.
Через полчаса вернулся с подносом: суп разогретый со вчерашнего ужина стоял рядом с хлебом и чашкой чая.
— «Вот», — сказал он неловко.— «Разогрел остатки со вчерашнего дня… Ешь давай».
— «Богдан… спасибо тебе большое… но…»
— «Никаких “но”. Папа сказал – пока его нет – я отвечаю за всё тут дома! Значит – за тебя тоже!»
С трудом приподнявшись на подушках, Оксанка взяла ложку дрожащими руками.
— «Подожди», — остановил её Богдан.— «Я помогу тебе» – придвинул стул поближе к кровати.— «Давай я покормлю тебя сам».
— «Богдан… ну я же взрослая…»
— «Знаю! Но сейчас ты больная! А если ты умрёшь тут голодной – папа меня точно прибьёт!»
Он кормил её неловко – но старался изо всех сил; видно было – ему важно сделать это правильно.
У Оксанки наворачивались слёзы от этих простых жестов заботы…
— «Спасибо тебе», – прошептала она едва слышно.
Он отвёл глаза смущённо:
— «Да ну чего там… Ты бы сделала то же самое для меня».
Она посмотрела на него внимательно:
— «Откуда знаешь?»
Он пожал плечами:
— «Ну… ведь видно же! Ты всегда обо всём заботишься: готовишь нам еду вовремя; убираешь; следишь за порядком дома… Я замечал это давно уже».
Она удивлённо переспросила:
— «Замечал?»
Он тихо ответил:
— «Замечал… Просто раньше признавать этого совсем не хотелось».
Следующие три дня он ухаживал за ней сам: приносил лекарства вовремя; кормил; следил за температурой; даже бельё поменял однажды…
Делал всё немного коряво – но искренне старался помочь ей выздороветь поскорее.
Когда наконец пришло облегчение и температура спала окончательно – первое её слово было таким простым:
– «Богдан… спасибо тебе огромное! Ты правда очень выручил».
– «Да ладно», – смутился он.– «Это ведь нормально вроде бы… Ты же часть семьи теперь».
– «Часть семьи?» – переспросила Оксанка с лёгкой улыбкой на губах.
