Муж стоял в прихожей. Галстук болтался развязанным. Щёки пылали — то ли от мороза, то ли от недавнего разговора с начальством. Я не могла понять точно.
— Меня повысили!
Я обернулась от плиты. Кастрюля с макаронами бурлила, пена уже переливалась через край. Надо бы выключить плиту, но я замерла, глядя на него.
— Это же замечательно, Данил…
— Теперь я точно подам на развод, — перебил он. — Мне нужна жена, соответствующая моему положению.
Макароны убежали. Я выключила газ.
Сначала не осознала. Точнее, смысл уловила сразу, но принять не смогла. Мозг будто отказывался соединять слова в логичную мысль. «Повышение» звучит как что-то радостное. А «развод» — как удар под дых. Как они вообще могут идти рядом?
— Ты это всерьёз?
— Вполне.
Он прошёл в комнату и включил телевизор. Послышался щелчок — начались новости: курс валют и прогноз погоды для столицы.
Сел перед экраном так спокойно, будто ничего важного не сказал только что.
Семь лет вместе прожили. Восемь — если считать тот год до свадьбы. Тогда он ещё был «перспективным менеджером», а я — «девушка с хорошими внешними данными». Так он меня представлял друзьям и смеялся над этим самоуверенным описанием. А я смеялась вместе с ним.
Теперь он стал начальником отдела. А я… Кто теперь я? Жена, которая якобы не дотягивает до его уровня?
Я опустилась за стол и задумалась: что делать теперь? Плакать? Кричать? Швырять тарелки? Наверное, так поступают в кинофильмах… Но мне этого не хотелось совсем. Хотелось разобраться.
Когда это произошло? Когда именно я перестала быть подходящей?
Год назад на корпоративе он представил меня просто: «Это Оксанка». Без уточнения «моя жена». Тогда мне показалось: просто забыл упомянуть из-за волнения перед речью о квартальных результатах.
Полгода назад он начал задерживаться допоздна: «Проект срочный», — объяснял он тогда. Приходил ближе к полуночи, а от него пахло чужими духами… женскими духами… Я молчала тогда и думала: ну да, проект… Там же Марта работает… Она всегда благоухает Chanel-ем…
Месяц назад перестал целовать перед сном — просто отворачивался к стене без слов… А я лежала рядом и смотрела в потолок…
— Будешь ужинать? — крикнула я в комнату.
— Уже поел.
Ну конечно… Где-то поел… С кем-то другой… Кто ему теперь подходит больше…
Я поднялась и пошла в ванную комнату. Заглянула в зеркало: обычное лицо смотрело на меня оттуда… Не красавица, но и не уродина… Волосы русые, глаза серые… Тридцать один год уже… У глаз появились тонкие морщинки… Мама говорила раньше: «От улыбок». А ведь давно уже не улыбалась по-настоящему…
Сняла старую кофту — вся покрыта катышками… Когда последний раз покупала себе что-то новое? Не вспомнить…
На прошлой неделе Данил принёс домой пакет с костюмом — серым в тонкую полоску за пятьдесят тысяч гривен… Часами вертелся у зеркала:
— Как тебе?
— Хорошо сидит, — отвечала я тогда…
А себе ничего нового уже полгода как не покупаю…
Вернулась на кухню. Макароны превратились в липкий комок и лежали безжизненно в дуршлаге… Я взяла вилку, намотала немного пасты и съела стоя у раковины… Холодные были… Безвкусные…
Завибрировал телефон: мама писала — «Как дела у тебя, солнышко?»
Я смотрела на экран телефона долго… Что ей ответить? Написать правду: «Привет, мамочка! Данила повысили сегодня на работе… Он решил со мной развестись… Хочет жену получше»?
Напечатала коротко: «Всё отлично! Целую».
Она прислала сердечко-смайлик…
И тут слёзы сами покатились по щекам…
