Сама себя не узнавала! Что это со мной? Совсем с ума сошла? Как можно было впустить в дом, где только дети, совершенно незнакомого, на первый взгляд сурового мужчину?
Он на мгновение замолчал, будто что-то обдумывая, а потом негромко, почти шёпотом спросил:
— А вы не боитесь? Я ведь… Сразу видно, откуда я.
— Не знаю, — призналась Мария и сама удивилась своей невозмутимости. — Почему-то не страшно. Да и взять у нас особо нечего — разве что этих коров.
Он вдруг рассмеялся — и лицо его сразу преобразилось: стало мягче, моложе, глаза засветились добродушными морщинками.
— Меня Мирон зовут.
— Мария, — кивнула она в ответ.
Пока они шли от базара до её дома, она неожиданно для себя выложила ему всю свою душу. Рассказала о муже-предателе, который бросил их с детьми, поведала о своих чадах, о злобных соседях и участковом. Упомянула про трактор и про ту изматывающую тревогу и усталость… Он слушал молча: не перебивал ни разу, лишь изредка кивал головой. И в этом молчании чувствовались сочувствие и поддержка. Когда же они подошли к калитке и он увидел весь тот беспорядок во дворе — следы от трактора на земле, разбросанный мусор и перекошенный забор — его лицо потемнело; он стал серьёзен и сосредоточен.
— Вот это да… — только и сказал он. — Давно они так с вами?
— С самого их появления здесь… — тяжело вздохнула Мария. — А я одна… У них деньги есть, связи тоже… Им всё позволено…
В этот момент Олег с Ниной выскочили на крыльцо: услышав голоса во дворе, они с интересом уставились на незнакомца.
— Мамочка… а кто это? — тихо спросила Нина, прячась за спиной брата.
— Это… это дядя Мирон. Он сегодня останется у нас переночевать… — немного смущённо пояснила Мария под внимательным взглядом сына.
— Здравствуйте… — прошептала Нина из-за плеча Олега, внимательно рассматривая высокого мужчину.
— Привет-привет! — дружелюбно откликнулся Мирон. — А как тебя зовут?
— Нина. А вы надолго?
— Как пойдёт… Может быть задержусь дня на два-три… Если ваша мама будет не против,— мягко улыбнулся он ей в ответ.
И остался. Сначала на сутки… потом ещё на день… а затем прошла уже целая неделя. Работящий оказался человек! С самого раннего утра до позднего вечера был при деле: то забор чинил с таким рвением, словно крепость возводил; то грядки перекапывал; то принимался за старый сарай. Дети быстро к нему привязались всей душой: Олег буквально повсюду ходил за ним по пятам; Мирон учил его всяким мужским делам да премудростям; вместе гоняли мяч по двору с азартом. А для Нины он из деревянных обрезков сделал такую красивую куколку – девочка теперь даже спать ложилась с ней в обнимку.
А как он справился с соседями – вообще отдельная история! На третий день его пребывания те снова включили свою жуткую музыку так громко, что стекла задрожали в окнах. Мария уже собиралась загнать испуганных детей обратно в дом – но тут Мирон спокойно поднялся со ступенек крыльца:
— Пойду поговорю по-соседски…
У неё сердце оборвалось от тревоги:
— Мирон! Не надо! Они же опасные какие-то… Там охрана у них постоянно ошивается… какие-то мутные личности…
Он только усмехнулся спокойно:
— Всё нормально будет… Я тоже не промах – меня так просто не запугаешь.
И пошёл уверенно вперёд без тени сомнения в походке. Мария осталась стоять у окна вся дрожа от волнения – страшно было даже представить себе исход этой «беседы». Дети прижались глазами к щелям забора – наблюдали затаив дыхание…
Прошло всего пять минут – музыка вдруг резко стихла. Ещё через десять минут Мирон вернулся тем же спокойным шагом во двор; лицо его было невозмутимо-спокойным… даже удовлетворённым.
Мария тут же набросилась с вопросами:
— Что ты им сказал?! Как тебе удалось?!
Он пожал плечами своими широкими плечами:
— Да ничего особенного… Просто поговорили по-мужски: объяснил им спокойно – так делать нехорошо…
И словно чудо произошло! С того самого дня всё изменилось будто по волшебству: никакой ночной музыки больше не было слышно; мусор перестали бросать через забор; даже своего пса огромного посадили наконец-то на цепь покрепче! А соседи стали здороваться при встрече с Марией – да ещё как-то даже приветливо улыбаться ей!
Она сперва глазам своим не верила – думала померещилось…
Однажды всё-таки не выдержала любопытства:
— Ну скажи честно… Что ты им такого сказал? Неужели просто так взяли да поняли?
Мирон рассмеялся своим тихим грудным смехом:
— Да ничего особенного… Просто упомянул ненароком про брата родного моего – работает высоко в прокуратуре Украины… Ну а я сам десять лет прослужил в спецназе МВД…
