— Лариса, традиции хороши тогда, когда они приносят радость всем. А мне было тяжело все эти три года.
Она тихо выдохнула.
— Прости. Честно. Мы и не догадывались, что тебе так непросто. Просто… ты ведь никогда не жаловалась, всё выглядело спокойно и гладко. Мы решили, что тебе это по душе.
Я закрыла глаза и прижалась лбом к прохладному оконному стеклу. Не жаловалась — да. Молчала, улыбалась, готовила еду. А они решили, что так и должно быть.
— Лариса, если бы хоть раз кто-то спросил, нужна ли помощь… или просто принёс продукты… или искренне поблагодарил — я бы не сорвалась.
— Я понимаю. Прости нас. Мы вели себя эгоистично.
Разговор завершился натянутым прощанием. Я отложила телефон в сторону и посмотрела на осенний пейзаж за окном. Листья кружились в воздухе и ложились на влажный асфальт — природа сбрасывала лишнее перед зимой.
На седьмой день я вернулась домой. Богдан стоял у двери с виноватым взглядом и руками в карманах.
— Как ты?
— В порядке. Немного передохнула.
Зашла в квартиру — чистота, запах лимона, пустая раковина без посуды. Он явно прибрался, постарался создать уют. Я опустилась на диван; он сел рядом, оставив между нами пространство.
— Мария, я всё обдумал как следует. Больше никаких субботних сборищ у нас дома. Если родные хотят встречаться — пусть приезжают с продуктами и сами готовят ужин. Или идём куда-нибудь вместе — каждый платит за себя. Я больше не позволю им использовать тебя.
Он говорил правильно, но внутри всё ещё оставалось напряжение: три года жизни не вернуть назад; обиды не исчезают от одних слов извинения.
— Богдан, мне нужны поступки вместо обещаний. Если твои родные снова начнут давить или обвинять меня в скупости — ты должен будешь сразу занять мою сторону без колебаний.
Он уверенно кивнул:
— Обязательно стану на твою сторону. Обещаю тебе это.
— И ещё одно: я больше не собираюсь готовить для всей родни сразу — это моё окончательное решение. Хотят собраться всей семьёй — пусть идут к Валентине или к твоим братьям домой. Наше жильё — это наш дом, а не бесплатная столовая для всех желающих.
— Полностью согласен с тобой.
Мы сидели молча рядом друг с другом — впервые за долгое время ощущая единство: пусть со шрамами прошлого, но вместе по-настоящему.
Спустя две недели позвонила Валентина: голос был суховатый и немного напряжённый:
— Мария… хотела поговорить с тобой… Богдан сказал мне про отмену субботних встреч… Это из-за меня?
— Это связано со всей ситуацией в целом, Валентина.
— Понимаю… Я подумала обо всём этом… И хочу попросить прощения… Мы действительно перегнули палку… Не ценили твой труд… Извини нас…
Извинения прозвучали немного неловко, но чувствовались искренними словами раскаяния. Я сделала паузу перед ответом:
— Прощаю вас… Но хочу уточнить: я вовсе не против семейных встреч как таковых… Я против того отношения ко мне как к обслуживающему персоналу на этих встречах…
— Услышала тебя… Больше такого не будет…
Разговор завершился спокойно и без напряжения между нами… Но настоящий поворот произошёл спустя месяц…
В ноябре пришло сообщение от Зоряны — жены среднего брата Богдана: «Мария, можно встретиться? Хочу поговорить лично».
Мы увиделись в той же кофейне, где когда-то сидела с Маричкой раньше… Зоряна выглядела уставшей; тревога читалась во взгляде…
— Спасибо тебе за то, что согласилась встретиться… Мне хотелось сказать тебе одну вещь… Ты большая молодец…
Я удивлённо подняла брови:
— В каком смысле?
Зоряна медленно размешивала кофе ложечкой; слова подбирались осторожно:
— Когда ты пошла против всего этого давления семьи — мы с Ларисой сначала осудили тебя… Думали: «жадная», «семью рушит»… А потом я задумалась серьёзно… Мы с Антоном живём вместе с его матерью уже пять лет… Каждый день она вмешивается во всё подряд: как готовить еду правильно; как убираться; как воспитывать детей… И я молчу всё это время – потому что «так положено», потому что «семья»…
Она посмотрела прямо мне в глаза:
— А потом увидела тебя… Ты сказала «достаточно» – и осталась собой… Богдан поддержал тебя сразу же… И тогда до меня дошло – можно жить иначе! Можно защищать свои границы – и при этом остаться хорошим человеком…
Эти слова неожиданно согрели душу – тепло разлилось внутри…
Я тихо спросила:
— Ты поговорила об этом с Антоном?
