И не нужен мне этот тяжёлый гранитный памятник, слишком дорогой — без штанов останетесь. К чему такие траты? Поставьте что-нибудь попроще. И плитку не стелите, пусть трава растёт. Вот и всё, сказала. Подумала: скажу тебе сейчас, а то вдруг забуду…
— Мам! Ну что ты такое говоришь?! — раздражённо отозвалась Леся, вынимая фильтр из пылесоса, чтобы промыть его после уборки. — Зачем об этом думать? Только себя накручиваешь. Потом опять таблетки пить начнёшь. Кладбище… Кто тебя к Ангелине положит?! Да и вообще — какая тебе потом разница будет?!
— Ой, Лесечка… Разница есть, поверь… Ты только запомни мою последнюю просьбу… А я это… В общем… Забыла уже, что хотела сказать…
Лариса растерянно заморгала и замолчала. Затем у неё на глазах навернулись слёзы. Они крупными каплями покатились по щекам. Она достала из кармана домашнего халата большой носовой платок и начала вытирать лицо.
Леся быстро сняла фартук и поспешила в прихожую одеваться. Она не выносила слёз матери. Та в последнее время часто плакала — без всякой причины. Надоело!
— Всё, мам, я побежала! Пока! — бросила она на ходу, открывая дверь.
— Лесенька! Постой! Я спросить хотела… — начала было Лариса, но услышала хлопок закрывшейся двери. Всё. Снова одна на целую неделю.
В доме стало тихо до жути — как в склепе. Женщина поёжилась от этой тишины и перевела взгляд на фотографии в рамках напротив дивана, где она сидела. Косые лучи заходящего солнца освещали лица на снимках: вот Леся — красавица-дочь с красным дипломом университета за плечами; умная девочка с хорошей работой и обеспеченной жизнью; замужем уже давно… Вот внуки: Максим и Назар — толковые ребята растут… А вот Мстислав — зять хороший: трудолюбивый да уважительный… Всё вроде бы хорошо… Только бы видеть их чаще…
Жили они недалеко друг от друга: сорок минут автобусом ехать всего-то. Дочь наведывалась раз в неделю — прибраться дома у матери, продукты принести тяжёлые из магазина да что-то приготовить поесть. Для Ларисы эти визиты были как праздник: так хотелось поговорить по душам, поделиться мыслями… Просто побыть рядом с кем-то живым… Ведь одиночество давило так сильно, что иной раз хотелось выть…
Но Леся всегда была молчалива и замкнута в себе. Ей постоянно некогда было: молча пылесосила квартиру матери, мыла ванную с раковиной да кухню приводила в порядок.
А есть Ларисе не хотелось совсем… Аппетита не было никакого… Но она заставляла себя кушать: во-первых потому что Леся ругалась бы; а во-вторых — чтобы еда не пропадала зря… Ведь если всё останется нетронутым – зачем тогда дочери приезжать?.. Лариса понимала: у Леси работа тяжёлая и времени свободного почти нет…
Однажды Леся взяла отпуск на две недели и решила забрать мать к себе пожить немного.
— Побудешь у нас немного – мне меньше бегать придётся туда-сюда, — сказала она тогда.
Лариса очень обрадовалась этой идее… Но ничего хорошего из этого визита не вышло: уже в первый день женщина поскользнулась на ламинате в комнате и упала так сильно, что пару дней даже подняться не могла – лежала пластом… Пришлось лечить её срочно – мази всякие натирать да уколы ставить… Таблетки пить снова начали… Забот добавилось немало – Леся ворчала:
— Ну ты же знаешь – у меня дома линолеум постелен повсюду! Он ведь шершавый такой да ещё дорожки кругом лежат!.. А у вас тут прямо каток какой-то!.. Вот нога моя подскользнулась – ухватилась бы за что-нибудь – может быть ничего бы и не случилось…
Пока гостила у дочери дома, Лариса жила в единственной проходной комнате без двери – сидела там на диване да наблюдала за всеми вокруг внимательно… Её пытливому взгляду ничего нельзя было скрыть: во всём ей хотелось участвовать; всем советы давать или вопросы задавать… А если долго никто мимо неё не проходил – она сама шла к дочери на кухню посидеть рядом или ходила за ней следом по квартире с палочкой…
Максим с Назаром дома почти не бывали: школа днём; потом прогулки с друзьями; а вечером закрывались каждый у себя – уроками занимались или своими делами…
А вот Лесе закрыться было негде…
