Но Оксана оставалась непреклонной. Она понимала, что Данил трудится изо всех сил, чтобы расплатиться с долгами. Когда он приезжал повидаться с сыном, она украдкой наблюдала за ним — и в груди поднимался вихрь чувств: жалость, раздражение и та самая неутихающая боль.
Однажды вечером, спустя полгода после их расставания, он появился как обычно — сразу после работы. Вид у него был измождённый, под глазами залегли тени усталости.
— Оксан, можно я с ним прогуляюсь?
Она молча кивнула. Через два часа он вернулся. Матвей, раскрасневшийся от мороза, мирно дремал у него на руках.
— Спасибо, — произнесла Оксана, бережно принимая спящего сына. Данил поморщился — так он всегда делал при головной боли. Сердце болезненно сжалось: она знала его до мельчайших жестов. И вдруг сама себя удивила вопросом:
— Чаю хочешь?
Он лишь утвердительно кивнул и прошёл на кухню. Она уложила сына и поставила чайник.
— Оксан… — тихо начал он, не поднимая взгляда. — Я вымотался до предела. Всё осознал. Ты и сын — это всё, что у меня есть по-настоящему важного. Я не ищу оправданий… Просто стал другим человеком. Погашаю долги один за другим. Не пью больше вовсе и ни с кем не встречаюсь из прежней компании. Помогаю тебе как могу… Скажи честно: ты никогда не сможешь меня простить?
Он говорил спокойно и без лишнего драматизма. Оксана смотрела на него и видела перед собой мужчину — измученного жизнью взрослого человека, который однажды оступился и теперь несёт последствия своего выбора.
Не сказав ни слова в ответ, она просто обняла его.
Это было не пылкое «я тебя прощаю», не сцена примирения со слезами на глазах. Но для них обоих этот жест значил гораздо больше любых слов или обещаний. Конечно же осталась горечь прошлого: ведь люди способны ошибаться… Главное — признать это вовремя.
Она дала ему шанс — и всей душой надеялась, что он сумеет его сохранить.
