Она находилась в своём старом кабинете, перебирая книги. Те, что привезла из Праги, всё ещё лежали в чемодане — она никак не решалась расставить их по полкам. Казалось, стоит только это сделать — и они утратят тот особенный аромат свободы.
Позвонила Светлана:
— Ты в последнее время какая-то не такая. Что-то случилось?
— Не знаю, — Оксанка подошла к окну. — Просто… помнишь наше общежитие? Комната на троих, общая кухня, скрипучие кровати.
— Конечно помню. Беднота, неустроенность…
— А мне кажется, мы тогда были счастливее. Свободнее.
На другом конце провода повисла пауза.
— Оксанка, — наконец произнесла Светлана, — у тебя ведь всё есть. Муж молодой и красивый, успешный. Квартира, стабильность. Чего тебе не хватает?
— Воздуха… — прошептала она едва слышно. — Мне его не хватает.
Вечером вернулся Дмитрий — возбуждённый и с бутылкой дорогого вина в руках.
— Представляешь? Контракт подписан! Теперь можно подумать о новой квартире… может быть, уже пора завести ребёнка?
Она сидела в кресле с поджатыми коленями и смотрела на него: уверенного в себе, привлекательного мужчину с блеском в глазах. Любила ли она его? Да. Но почему же тогда от его слов внутри всё сжимается?
— Дима… — она глубоко вдохнула. — Нам нужно поговорить.
— Конечно! — он разлил вино по бокалам. — О чём речь?
— Обо мне… о нас… Я чувствую необходимость пространства.
Он застыл с бокалом на полпути:
— В каком смысле? Если тебе тесно здесь жить, мы можем…
— Нет-нет… дело не в квартире. В жизни тесно. Мне нужно больше воздуха…
Он поставил бокал на стол:
— Я тебя не понимаю… Тебе плохо со мной? Что-то случилось?
— Всё хорошо… Всё правильно и удобно… Но я будто задыхаюсь…
Он смотрел на неё растерянно:
— От чего именно? От любви? От того, что я рядом?
— От того, что нет пустоты… Понимаешь? Иногда человеку просто необходимо побыть одному. Не потому что плохо вдвоём… а потому что хорошо наедине с собой.
— А сейчас тебе тяжело быть одной?
— Сейчас мне тяжело без самой себя…
Он поднялся и прошёлся по комнате до окна – туда, где она обычно пила утренний кофе из старой турки.
— Ты кого-то встретила там? В Праге?
Она почти усмехнулась:
— Нет… Я встретила тишину. Пространство для себя самой… возможность просто быть – без необходимости соответствовать чему-либо или кому-либо.
— Но я ведь никогда ничего от тебя не требовал!
— Именно… Ты всегда давал – заботу, внимание, подарки… А я перестала хотеть сама чего-то для себя… Перестала выбирать сама… дышать сама…
Он сел напротив и взял её за руки:
— Скажи только – чего ты хочешь? Я сделаю всё возможное…
Она мягко освободила ладони из его рук:
— Вот именно… Я хочу научиться делать это сама. Быть собой – а не только твоей женой.
Он замер:
— То есть ты хочешь развода?
Она покачала головой:
— Нет… Я просто хочу иногда оставаться одна – ночевать на даче или ужинать отдельно… читать книги в тишине…
Он нахмурился:
— Но мы же семья…
Она взглянула ему прямо в глаза:
— Семья – это когда можно быть вместе даже тогда, когда ты один…
Он опустил взгляд к полу и тихо спросил:
– Ты меня больше не любишь?..
– Люблю… Просто хочу снова научиться любить себя тоже…
За окном шумел вечерний город; из соседней квартиры доносилась тихая мелодия пианино – немного грустная и очень нежная.
– И как теперь быть?.. – спросил он после паузы.
– Не знаю… Давай попробуем начать по-другому. Я буду честной с тобой… А ты постарайся услышать меня по-настоящему…
Он кивнул молча; лицо его оставалось напряжённым и настороженным. И именно тогда она осознала – самое трудное ещё впереди. Ведь объяснить бывает сложнее всего вовсе не то, чего ты хочешь… а почему тебе это нужно.
После этого разговора между ними что-то изменилось незаметно для глаз. Дмитрий стал осторожнее – словно боялся случайным словом разрушить хрупкое равновесие между ними двумя. Он пытался понять её желания заново – теперь уже не как проявление заботы привычной формы… а как стремление услышать её настоящую сущность внутри этого нового пространства тишины и воздуха вокруг неё.
