Оксана постояла ещё немного, словно надеясь, что разговор продолжится, но ответа не последовало.
— Я думала, вы поймёте, — произнесла она тихо и направилась к лестнице.
— Я понимаю. Понимаю, что каждый должен сам разбираться со своими трудностями.
В пятницу Оксана услышала от соседки Леси, что весь подъезд обсуждает их семейные неурядицы.
— Оксаночка, правда, ты свекровь выставила? — поинтересовалась пожилая женщина у почтовых ящиков.
— Правда.
— Ох ты ж… Она ведь уже в возрасте.
— Не настолько старая, чтобы не устраивать сцены и не требовать у меня деньги.
— Но всё же… родня ведь.
— Леся, — с усталостью в голосе произнесла Оксана, — семья — это когда есть уважение. А не когда один живёт за счёт другого и считает это нормой.
Женщина задумчиво кивнула. Похоже, ей тоже довелось пережить подобное в своей жизни.
В субботу Оксана получила последнее сообщение от Мирослава: «Ты изменилась. Стала холодной и думаешь только о себе». Она удалила его без колебаний и даже не подумала отвечать.
В воскресенье она допила утренний кофе, ещё раз пересмотрела бумаги для поездки и закрыла дверь квартиры на ключ. Такси уже ожидало её возле подъезда.
Сидя в самолёте у окна и наблюдая за облаками за иллюминатором, Оксана размышляла о том, как легко позволяла другим пользоваться собой. Двенадцать лет брака она была удобной супругой — молчала о своих желаниях, прощала обиды и старалась не создавать конфликтов. После развода целый месяц оставалась удобной бывшей невесткой — содержала свекровь, терпела её капризы и ни разу не возмутилась вслух.
Когда стюардесса предложила напитки, она выбрала шампанское. Подняв бокал в воздухе на высоте тысяч метров над землёй, она мысленно произнесла тост за себя — за женщину, которая наконец-то поняла цену собственной свободы.
Где-то далеко в Николаеве Наталья наверняка снова закатывала Мирославу с Кристиной сцену из-за квартиры. Где-то там её бывший муж ломал голову над тем, как избавиться от матери тактично и без осуждения со стороны. Где-то там новая избранница училась сосуществовать с капризной свекровью под одной крышей.
А Оксана летела навстречу солнцу и морю — впервые за долгие годы без чувства вины перед кем-либо.
Самолёт продолжал подниматься выше облаков. Она улыбалась своим мыслям: представляла утренние завтраки на террасе отеля с видом на побережье, чтение книги под шум прибоя и спокойные ночи без тревог. Две недели только для себя — разве это не настоящее богатство?
Телефон лежал выключенным в сумке. И включать его она пока вовсе не собиралась.
Позади остались чужие драмы и обвинения; впереди же открывалась её собственная история — та жизнь, где решения принимались ею самой: кого впустить в свой мир и кому протянуть руку помощи по доброй воле.
Стюардесса объявила о начале снижения высоты полёта. Оксана допила шампанское до дна и посмотрела на своё отражение в стекле иллюминатора с лёгкой улыбкой. Да, возможно она действительно изменилась: стала твёрже характером… Но разве плохо уметь защищать свои границы?
Когда самолёт коснулся земли шасси — мягко и уверенно — ей показалось это символичным: приземление в новую жизнь.
