Резкий, пронзительный звонок возвестил об окончании урока.
Из классов высыпала неуправляемая толпа учеников — с криками, с гомоном, с летящей в воздухе растрёпанной тетрадкой, словно испуганная курица сорвалась с насеста.
Поток школьников стремительно устремился вниз по лестницам.
Прямиком в сторону вестибюля.
К турникету. Ко мне.
Я машинально сделал шаг назад.
***
Уборщица даже не обратила внимания.
Видимо, привыкла к такому шуму.
Она продолжала распылять синюю едкую жидкость на стекло из пульверизатора.
— Папа, дай пятнадцать гривен. Я быстро сбегаю за пирогом в буфет. – Сын потянул меня за рукав. – Сегодня с яблоками. Горячие!
— Сколько?
— Пятнадцать.
Я опустил руку в карман и нащупал купюру. Даже не заглядывая, понял — это была сотня. Последняя из оставшихся у меня денег.
«Дать? Или всё же нет?» — горячая кровь стучала в висках, подталкивая к решению.
Сомнения были горькими и унизительными…
В голове всплыли воспоминания…
***
Был когда-то такой писатель — Курт Воннегут.
Остроумный человек, любил пошутить с философским подтекстом.
Так вот, один из его персонажей однажды сказал: «Если вы хотите досадить своим предкам, но не решаетесь стать геем — станьте художником».
Это про меня сказано как будто бы…
Хотя правильнее будет сказать: я вовсе не собирался никому мстить или вредить. Просто так сложилось — стал (а точнее, не стал) художником…
***
Когда мне исполнилось двадцать два года, я познакомился с Марьяной.
Было лето — жаркое и солнечное.
Я заметил Марьяну издалека: она стояла у киоска вместе с подругой и выбирала мороженое. Пройти мимо было невозможно!
На ней было простое красное платье, но выглядела она ярко и притягательно.
Марьяна совсем не походила на тех худосочных девушек с полупрозрачными лицами, которые сыты половинкой зёрнышка пшеницы.
Нет… Марьяна была другой совсем…
***
Она была полной жизненной силы украинской женщиной: статной, сочной, с губами цвета спелой вишни.
Смотря на неё, хотелось жить жадно и есть жадно тоже — до последней крошки удовольствия от жизни…
— Девушки! А какое мороженое выберете? – вмешался я в их разговор. – Я угощаю!
Позже мы долго бродили вдвоём по улицам города…
Тополиный пух кружился над тротуарами; один лёгкий парашютик прилип к нижней губе Марьяны — она ещё блестела от шоколадного мороженого из вафельного стаканчика…
