Ганна подошла к окну и, отодвинув тюль, стала наблюдать за тем, как её сын Богдан вместе с женой Оксаной выгружают из багажника последние коробки. Сегодня они переезжали, и эта квартира должна была стать их временным семейным гнёздышком — по крайней мере до тех пор, пока не накопят на собственное жильё.
— Мам, мы почти всё вынесли! — крикнул снизу Богдан, махнув рукой.
Ганна улыбнулась и отошла от окна. Трёхкомнатная квартира во Львове вполне подходила для совместного проживания втроём. Она даже уступила молодым самую просторную комнату, оставив себе меньшую. Это было её личное вложение в их будущее — пусть и небольшое, но значимое.
Оксана поднималась по лестнице с тяжёлой сумкой в руках. Её светлые волосы растрепались от ветра и движения, а щёки налились румянцем от усталости. Девушка трудилась в крупной IT-компании — что-то связанное с маркетингом; Ганна не особенно разбиралась в этих тонкостях. Главное — как-то обмолвился Богдан — что у Оксаны приличный доход: свыше ста двадцати тысяч гривен.
— Ганна, можно я пока сумку оставлю здесь в прихожей? — спросила Оксана, переступая через порог. — Потом разберу всё.
— Конечно, Оксаночка, ставь куда удобно. Чувствуй себя как дома.
Слова «как дома» прозвучали тепло и почти искренне. Ганна действительно старалась быть приветливой. Она понимала: отношения со снохой требуют деликатности и такта — особенно на первых порах совместной жизни.
На следующий день, когда молодые ушли на работу, Ганна вышла во двор встретиться с подругами. Владислава и Милана уже устроились на лавочке у подъезда и живо обсуждали последние события.
— Ну что ж теперь? Молодые у тебя поселились? Притираетесь друг к другу? — прищурившись спросила Владислава.
— Пока вроде всё спокойно, — ответила Ганна и присела рядом. — Оксана девочка неплохая: трудолюбивая да ответственная. В этой их айтишной фирме платят хорошо.
— А сколько она получает-то? — оживилась Милана.
— Где-то около ста тридцати выходит… может быть больше. Плюс ещё премии разные бывают… — Ганна понизила голос до полушёпота, хотя вокруг никого не было слышно. — Богдан говорил: за один проект ей недавно выдали премию пятьдесят тысяч гривен.
Подруги удивлённо присвистнули.
— Повезло твоему Богдану! — заметила Владислава с усмешкой. — А ты сама живёшь на пенсию в семнадцать тысяч… Несправедливо это как-то выходит.
— Ну они же молодые… Им ведь нужно откладывать на своё жильё… — пожала плечами Ганна, но внутри кольнуло неприятное чувство.
Милана наклонилась ближе:
— Слушай-ка… А ты знаешь ведь? Сейчас молодёжь только картами расплачивается! Я вот за внучкой наблюдаю: она наличные вообще игнорирует! Всё телефоном платит!
— И что с того? — удивилась Ганна.
— А то! Если у неё бумажные деньги где завалялись в кошельке или сумке – она о них даже не вспомнит! Месяцами туда не заглядывает!
Владислава прыснула со смехом:
— Точно говоришь! У меня племянница такая же: получит зарплату – часть снимет наличными да бросит в сумку… Потом сама удивляется: откуда деньги взялись?
Ганна задумалась над услышанным. Мысль показалась ей странной… почти постыдной… но она засела глубоко внутри и никак не отпускала. Вечером она украдкой наблюдала за тем, как Оксана после работы привычно бросила свою сумочку на тумбочку в прихожей – как всегда делала это раньше. Чёрная кожаная сумка выглядела дорогой вещью и стояла там до самого утра – без внимания со стороны хозяйки.
Ночью Ганна долго ворочалась в постели, пытаясь убедить себя отказаться от нелепых мыслей… Но любопытство вперемешку со странным чувством досады – то ли на чужую лёгкость бытия… то ли на собственную старость – подтолкнули её к двери прихожей…
