— Кредит?! — Надя всплеснула руками. — Ты в своём уме? Влезать в долги ради какой-то халупы на краю города?
— Это не халупа. Это квартира. Моя.
— Твоя, значит! Всё тебе только своё подавай! — голос Нади стал резче. — А Данило тебе кто? Посторонний? У него трудности, а ты отворачиваешься!
— У Данила всегда трудности, мам. И почему-то они каждый раз должны становиться моими.
— Потому что так устроена семья! Родные поддерживают друг друга!
— Поддерживают, — кивнула Леся, — но не до такой степени, чтобы жертвовать собственным жильём.
— Собственным?! — Надя вскочила с места, теперь они стояли напротив друг друга. — Это же квартира Екатерины! Она бы сама Данилу отдала её, если бы знала, какая ты упрямая!
— Откуда тебе знать, что бы она сделала? — голос Леси дрожал. — Ты ведь последние годы с ней даже не разговаривала! Это я к ней ездила, я с ней в больнице сидела!
— Не кричи на меня!
— Я и не кричу! Я просто хочу, чтобы ты поняла: это мой выбор. Моя жизнь. И я не обязана перед тобой отчитываться.
Надя долго смотрела на неё тяжёлым взглядом. Потом медленно покачала головой:
— Чужая ты стала… Не понимаю, в кого такая уродилась.
И вышла из комнаты с громким хлопком двери.
Леся осталась стоять одна в коридоре. По щекам текли слёзы — не от обиды, а от облегчения. Впервые за всю жизнь она сказала матери «нет» и осталась при своём.
Через две недели пришло одобрение кредита. Леся изучила множество вариантов и выбрала наиболее выгодный по процентной ставке. Сумма пугала: почти миллион двести гривен. Но сотрудница банка заверила её: при её доходе выплаты будут посильными, пусть и растянутыми на пять лет.
Пять лет платить за то, чтобы иметь своё жильё… Звучало странно, но чувствовалось правильно.
Бригаду нашла по рекомендации знакомых. Прораб приехал осмотреть квартиру и присвистнул:
— Ну вы даёте… Тут всё под замену.
— Я в курсе. Сколько по срокам?
— Если без задержек — месяца три.
— А по бюджету?
Он озвучил сумму. Леся кивнула: укладывалась в расчёт при условии отсутствия непредвиденных трат.
Ремонт стартовал в конце сентября. Каждые выходные Леся приезжала посмотреть ход работ: фотографировала процесс, наблюдала за тем, как снимают старую штукатурку, прокладывают новую проводку и вставляют пластиковые окна. Каждый шаг казался ей маленькой победой над обстоятельствами.
Надя и Данило молчали уже почти месяц: ни звонков, ни сообщений. Леся понимала: это лишь временное затишье перед бурей и старалась об этом не думать.
Буря пришла в октябре.
Данило появился прямо у неё на работе без предупреждения: ждал у входа до обеденного перерыва.
— Леська… Давай поговорим спокойно?
Он выглядел измотанным: щетина на лице, мятая куртка и потухший взгляд выдавали усталость и растерянность одновременно.
— Данил… О чём говорить?
— Да хоть о чём-нибудь… Понимаешь… Я знаю — много косячил раньше… Но сейчас хочу всё изменить… Мне правда нужна эта квартира… Дай мне шанс… сестра…
Леся смотрела на него как на вечного подростка: того самого мальчика из прошлого, который так и не захотел повзрослеть; которому легче просить помощи вместо того чтобы самому добиваться; проще обижаться вместо признания ошибок.
Она тихо произнесла:
— Данило… Хоть раз бы ты чего-то сам добился… Нашёл нормальную работу… Продержался хотя бы год… Отложил деньги сам… Хоть один раз попробовал жить без мамы… без меня… без постоянных подачек…
Он напряг руки в кулаки:
— Ты же знаешь… мне тяжело даётся всё это… Разве я виноват? Жизнь такая…
Леся покачала головой:
— Виноват именно потому что никогда не берёшь ответственность за себя… Всегда ищешь виноватых вокруг… И считаешь всех должными тебе…
Он вспылил:
— А разве нет?! Ты же сестра моя!
Прохожие начали оборачиваться на их разговор. Леся взяла его за руку и отвела чуть в сторону:
— Я тебе ничего не должна, Данило… Ни квартиру… ни деньги… ни работу или спокойную жизнь… Всё это ты должен себе сам…
Он резко выдернул руку:
— Ну тогда подавись своей квартирой…
Развернулся и ушёл прочь с опущенными плечами…
Леся смотрела ему вслед с глухим чувством печали внутри – больше жалости было к нему самому… Но недостаточно сильной для того чтобы свернуть назад или пожалеть о своём решении.
