— Ты мне угрожаешь?
— Нет, Богдан. Я защищаю своё пространство. Делаю то, что следовало бы сделать ещё две недели назад. Можешь продолжать кричать, обвинять и унижать — каждое слово приближает тебя к двери с чемоданом в руках. Решай сам.
На другом конце провода воцарилась тишина. Богдан тяжело дышал, чувствуя, как волна гнева отступает, уступая место холодному осознанию происходящего.
— Жду твоего решения до семи вечера, — спокойно добавила Ганна. — Сестра может забрать вещи с восьми до девяти. Если решишь её сопровождать — проследи, чтобы она не устроила сцену. У меня нет ни сил, ни желания на это. Всё.
Гудки прозвучали как окончательный приговор.
Богдан опустился на стул и уставился в экран телефона. Мысли путались и натыкались друг на друга: с одной стороны — София, младшая сестра, которую он привык оберегать с детства и которая недавно плакала в трубку; с другой — Ганна, женщина, с которой он прожил четыре года… любил ли он её? Или только думал об этом?
Телефон снова завибрировал — звонила София.
— Ну что? Поговорил с ней? Она извинилась? Когда я могу вернуться?
Богдан провёл ладонями по лицу.
— София… расскажи всё ещё раз. Подробно. Что именно произошло?
— Что значит «подробно»? — в её голосе проскользнула обида. — Богдан, ты мне не веришь?
— Просто начни сначала.
— Ну… я проснулась где-то около одиннадцати. Пошла на кухню…
— В одиннадцать утра? — переспросил Богдан. — А легла когда?
— Ну… часа в три ночи примерно. Мы с девчонками болтали ещё долго, потом я досматривала сериал…
— Подожди-ка… Девчонки были у нас дома?
— Конечно! Они просто зашли в гости! Мы тихо сидели!
В памяти Богдана всплыл образ Ганны: она молча собирала осколки бокала в гостиной утром в понедельник — того самого бокала, который «вдруг упал с полки».
— Продолжай.
— Значит так: захожу я на кухню позавтракать — а там Ганна уже стоит и сразу начинает выговаривать мне за немытую посуду! Я ей говорю: сначала поем, потом помою! А она заявляет: «Ты всегда моешь вечером», и что ей надоело за мной убирать! Представляешь?! Как будто я тут свинарник развожу!
— А ты вообще мыла посуду?
— Богдан! Ты чью сторону держишь?!
— Я просто хочу понять ситуацию.
— Ну… иногда забывала помыть! У меня же экзамены скоро! Мне учиться надо!
Богдан прикрыл глаза рукой. Он знал: если София говорит «иногда забывала», это значит «не мыла вовсе».
— Что было дальше?
— Потом она начала жаловаться на шум по ночам! Мол ей рано вставать! Ну да, я иногда включаю музыку вечером… но ведь не громко же! И квартира большая – ей вообще слышно быть не должно!
— Это трёшка, София. Трёхкомнатная квартира – не особняк.
— Всё равно! И вот тут я вижу: она гладит моё платье! То самое голубое – которое я надевала на вечеринку! Я спрашиваю: зачем взяла? А она говорит – это её платье! Ты можешь себе представить?!
У Богдана внутри всё похолодело.
— София… Это то самое голубое платье из фото в инстаграме на прошлой неделе?
— Да-да! Оно очень красивое было… Я думала, Ганна даже не заметит – давно ведь его не носила…
Богдан тихо простонал:
— Боже мой… Ты взяла её вещь без разрешения?
— Богдан… ну мы же почти семья… Разве это так страшно? Сёстры ведь делятся одеждой!
— Вы не сёстры.
— Почти же… И вообще – я хотела постирать и вернуть обратно… Просто там пятно появилось случайно…
Он напрягся:
― Какое пятно?
― Ну… немного вина пролилось… Красного… Но это же нечаянно вышло!
Всё негодование внутри него растворялось без следа.
― И что сказала Ганна?
― Она заявила: платье стоило двадцать тысяч гривен и надевала она его всего раз – на корпоратив какой-то… Сказала либо оплатить химчистку, либо купить новое такое же… А я откуда такие деньги возьму?! Да подумаешь – платье какое-то!.. Можно ж другое купить взамен!.. Но она вся побелела и сказала: мне пора съезжать…
― И ты как отреагировала?
― А что мне оставалось?! ― голос сестры вновь стал обиженным ― Я сказала ей прямо: приехала к брату жить – значит имею право здесь быть тоже!.. Пусть сама уходит тогда, если ей что-то не нравится!
Богдан устало провёл рукой по лицу.
