Оксанка сидела на кухне, держа в руках чашку уже остывшего чая, когда зазвонил телефон. На экране высветился номер сестры. Она поморщилась, но всё же ответила.
— Оксанка, ты вообще что творишь?! — голос Кристины звенел от раздражения. — Мы с Данилом два часа у ворот торчим! Ключи не подходят! Ты замки сменила?!
— Да, сменила, — спокойно произнесла Оксанка и сделала глоток чая.
— В смысле — сменила?! А предупредить нас было слабо? Мы с детьми на выходные собрались! Всё собрали, продукты закупили! Ты в своём уме?
Она медленно опустила чашку на стол. Голова гудела от усталости — всю неделю они с Александром приводили участок в порядок после ноябрьских праздников. Осколки сервиза Любови она находила в самых неожиданных местах: за диваном, под батареей, один даже оказался в цветочном горшке.
— Кристина, давай встретимся и поговорим спокойно, — произнесла она ровным тоном.
— О чём тут говорить?! Давай новые ключи и всё! Мы с Данилом в машине сидим, дети устали! У Матвея температура была недавно — врач сказал гулять надо! А ты вот так!
— Через час в кафе «Огонёк», — перебила её Оксанка и отключилась.
Она понимала: этот разговор был неизбежен. Осознание пришло ещё тогда, когда она обнаружила осколки сервиза в коробке из-под обуви под диваном гостевой комнаты. Кристина явно рассчитывала, что никто ничего не заметит. Но Оксанка увидела. И вспомнила всё остальное.
Три года назад после смерти Любови завещание не стало для неё неожиданностью. Дача перешла ей — только ей одной. Тогда Кристина устроила бурную сцену прямо у нотариуса: кричала о несправедливости и обвиняла бабушку в пристрастии к любимчикам. Но документ был составлен ясно: «Передаю дачу внучке Оксанке Сергеевне за то, что все эти годы она помогала мне по хозяйству, ухаживала за участком и делала ремонт. Кристина приезжала лишь погостить».
Так оно и было на самом деле. Каждые выходные Оксанка ездила к Любови: косила траву, белила деревья, латала старый забор. А Кристина наведывалась разве что на шашлыки с друзьями и потом жаловалась знакомым на запущенность участка.
Когда дача досталась Оксанке по наследству, её состояние оставляло желать лучшего: крыша протекала, веранда перекосилась от времени, а забор держался буквально на честном слове. Вместе с Александром они провели там два лета: вложили деньги и силы — заменили крышу, поставили новый забор и полностью переделали электропроводку из-за угрозы пожара. Стены красила сама хозяйка; плитку для ванной выбирала лично; над садом трудилась часами.
За это время Кристина появилась лишь однажды «на разведку». Прогулялась по участку с критическим видом: цвета стен назвала скучными; выпила кофе и уехала восвояси без предложения помощи — хотя намёки со стороны сестры были вполне прозрачными.
А потом вдруг заговорила о «семейном гнезде».
— Оксана… ну ты же не против будешь? Мы бы иногда приезжали с детьми… Всё-таки это бабушкина дача… столько воспоминаний… Матвей с Софией обожают природу…
Что можно было ответить? Сказать прямо «нет»? Это было бы не по-Оксански. Она всегда старалась быть хорошей сестрой: терпеливой и понимающей; той самой, кто не устраивает сцен и не требует своего настойчиво.
— Конечно приезжайте… Только заранее предупреждай меня хорошо?
Первый их визит состоялся летом — в июне. Вели себя прилично: привезли еду для всех; убрали после себя; даже полили цветы во дворе перед отъездом. Тогда Оксанка подумала: может быть всё получится? Делиться ведь правильно… особенно с семьёй…
Но дальше начались перемены.
Кристина стала наведываться всё чаще: сначала раз в две недели… потом каждую субботу-воскресенье… затем уже на все длинные праздники оставались ночевать без лишних вопросов или просьб разрешения — просто ставили перед фактом: «Мы приедем».
