— Екатерина, милая, открой! Это я, с гостинцем!
Голос за дверью звучал так приторно-сладко, что у Екатерины невольно напряглись челюсти. Она неспешно вытерла ладони о кухонное полотенце, глубоко вдохнула и направилась к двери. На пороге стояла Оксана — с безупречной улыбкой и яркой коробкой пирожных из самой модной пекарни их района.
— Добрый день, Оксана. Проходите, — спокойно произнесла Екатерина, отступив в сторону и впуская свекровь внутрь.
— Ну зачем так официально, Катюша? Просто мама Оксана — мы же столько раз об этом говорили! — пропела та напевно, снимая лёгкую куртку. Её взгляд скользнул по коридору: придирчивый, но замаскированный под восхищение. — У вас тут просто образцовый порядок! Настоящий пример для подражания. Не то что у нас с Мирославом — всё время что-то не на месте.
Екатерина промолчала, аккуратно повесив куртку в шкаф. Она прекрасно понимала цену этим комплиментам: за каждой похвалой скрывался расчёт. А принесённые сладости были не знаком внимания, а своеобразным авансом перед предстоящей просьбой.
Они прошли в гостиную. Оксана с преувеличенным жестом водрузила коробку на стол.
— Вот твой любимый торт — «Прага». Помню-помню, как ты его нахваливала два года назад на дне рождения у Тараса. Я ведь всё держу в памяти — для своих родных стараюсь!
Екатерина молча взяла коробку и достала нож с зубчатым лезвием. С почти машинальной точностью она начала нарезать пирожные на ровные кусочки. Тем временем свекровь уже хозяйничала у полок: вытаскивала кружки и посуду так уверенно, будто была здесь полноправной владелицей.
— Давай-давай, я сама всё расставлю! Ты присядь отдохни немного — ты ведь работаешь, устаёшь… А мне-то что? Я уже на пенсии — мне несложно!
Они устроились за столом: чай был разлит по чашкам, десерт аккуратно разложен по тарелочкам. Некоторое время Оксана болтала ни о чём: про дождливую погоду, про цены на рынке и про соседку с неудачной стрижкой. Екатерина отвечала кратко и без интереса; она лишь механически подносила вилку ко рту и ждала продолжения визита. Напряжение росло с каждым съеденным кусочком торта и каждым фальшиво-весёлым смешком свекрови.
Наконец та отодвинула свою чашку в сторону и сложила руки перед собой на столе. Её лицо стало серьёзным и одновременно печальным.
— Екатерина… я ведь пришла к тебе не просто так… — начала она осторожно и перешла почти на шёпот. — У нас с Мирославом скоро большое событие… Очень важное для нас обоих…
Екатерина подняла взгляд на неё; выражение лица оставалось спокойным и непроницаемым.
— Шестьдесят лет вместе прожили мы… Бриллиантовая свадьба! Только вдумайся: шесть десятилетий рядом! — голос Оксаны дрогнул от эмоций. — И хочется отметить это достойно… Не просто дома посидеть скромненько… А собрать родных да друзей… Вспомнить молодость… Мы тут присмотрели одно уютное кафе… Очень приличное место… Чтобы всё было красиво да запоминающееся…
Она ненадолго замолчала, внимательно изучая лицо невестки в поисках хоть какой-то реакции. Но Екатерина сохраняла молчание; её взгляд был холоден и спокоен одновременно. Тогда свекровь продолжила ещё мягче:
— Ты же понимаешь сама… какие сейчас выплаты идут пенсионерам… Нам самим такой праздник никак не потянуть… А вы с Тарасом для нас единственная опора… Хотели бы попросить вашей помощи… чтобы вы поддержали нас в организации этого вечера… Конечно же сумма немаленькая… но ведь случай особенный…
Екатерина долго ничего не говорила; она медленно поставила чашку обратно на блюдце и опустила взгляд куда-то вниз – будто мысленно производя сложные расчёты или взвешивая варианты ответа.
Оксана нервно заёрзала на стуле; её уверенная поза начала терять устойчивость под тяжестью молчания. Эта пауза была куда страшнее прямого отказа или вспышки раздражения – в ней чувствовалась хладнокровная решимость дать ответ без эмоций… И свекровь уже начинала понимать: он ей явно не понравится.
