Для Марьяны повестка из суда о разводе не стала неожиданностью. Последние двенадцать месяцев их с Александром жизнь напоминала медленное угасание чувств. Его постоянные задержки на работе, отчужденность, холодный взгляд — всё это ясно говорило само за себя. А месяц назад он просто зашел домой, собрал вещи и сообщил, что «встретил другую» и что «так будет честнее». Честнее… Странное слово для такого предательства.
Она не пыталась его остановить. Боль была глухой, тянущей — как старая рана, но вместе с тем пришло и ощущение облегчения. Больше не нужно было изображать интерес, пытаться наладить разговор или искать в себе причины происходящего. Всё завершилось.
Марьяна жила в своей квартире — просторной и светлой двухкомнатной, доставшейся ей от родителей задолго до знакомства с Александром. Это жилье стало её опорой, её личным пространством, которое после его ухода постепенно вновь становилось исключительно её территорией. Она наконец занялась теми делами, до которых раньше не доходили руки: переклеила обои в спальне, приобрела кресло мечты. Она начинала заново устраивать свою жизнь.
Через неделю после получения повестки он позвонил ей. Его голос звучал сухо и официально.
— Марьяна, привет. Нам надо встретиться и обсудить детали раздела имущества. Без юристов — чтобы не тратить лишние гривны.
Она согласилась — хотелось надеяться на цивилизованный разрыв.
Они встретились в кафе. Он пришел с папкой под мышкой — словно на деловую встречу.
— Итак… — начал он деловым тоном, раскрывая документы. — Что касается совместно нажитого: автомобиль оставляю себе — я им пользуюсь. Гараж можешь взять ты; оценим его стоимость и вычтем из моей доли. Дача…
Он говорил о десяти годах их брака так же безэмоционально, как будто подводил итоги ликвидации компании-банкрота. У Марьяны внутри все сжималось от боли, но она держалась стойко.
— Ну и квартира… — произнес он наконец.
— А что с ней? — спокойно уточнила она.
— Поделим по закону.
— Александр, эта квартира принадлежала мне еще до брака. Она не считается совместно нажитым имуществом и разделу не подлежит. Вот выдержка из закона.
Он поднял глаза на неё без малейших признаков смущения или раскаяния: только холодное раздражение и упрямство читались в его взгляде.
— В смысле «не подлежит разделу»? — искренне возмутился он. — Я рассчитывал получить свою часть после свадьбы!
Марьяна смотрела на него в полном недоумении: «Рассчитывал». Значит, еще вступая в брак с ней, он уже всё просчитал?
— И какую именно долю ты предполагал получить? — спросила она ровным голосом.
— Половину! Разумеется! Я прожил там десять лет! Платил коммунальные счета! Менял лампочки! Ремонтировал сантехнику! Вкладывал туда своё время и силы! Ты считаешь это ничего не значит?
— Это называется «жить вместе», Александр, — отрезала она спокойно. — Я тоже готовила еду каждый день, стирала твои вещи и убирала квартиру… Может быть мне тоже выставить тебе счёт за услуги домработницы?
— Не передергивай! — вспылил он и ударил ладонью по столу. — Это совсем другое! Я мужчина! Я вкладывался в основной актив! Я думал мы поступим по-человечески: продадим квартиру и поделим деньги поровну! Так было бы справедливо!
«Справедливо»… Он ушёл к другой женщине – а теперь рассуждает о справедливости?
— Справедливость здесь определяется законом, Александр. А закон говорит чётко: ты не имеешь никаких прав на мою квартиру, — её голос стал ледяным от решимости.
— Да плевать я хотел на твой закон! — сорвался он почти криком; голос дрожал от злости и обиды. — Есть ещё совесть! Есть человеческие понятия! Я не уйду отсюда с одним чемоданом! Не для того я потратил на тебя десять лет своей жизни!
Он сам едва ли осознал сказанное… Но она услышала каждое слово ясно: «Потратил». Как будто речь шла о провальном проекте или напрасной инвестиции…
