Вернувшись домой, Марьяна сразу же набрала номер своего адвоката, который сопровождал её бракоразводный процесс.
— Богдан, добрый вечер. Это Марьяна. Появилось новое обстоятельство. Бывший супруг теперь претендует на часть моей квартиры, которую я приобрела до брака.
На том конце провода воцарилась короткая пауза.
— На каком основании он это делает? — уточнил адвокат.
— Ссылается на «совесть» и утверждает, что «рассчитывал на долю», — с ноткой сарказма ответила Марьяна.
— Понятно, — тяжело выдохнул Богдан. — Приготовьтесь, Марьяна. Это будет неприятно. По закону он ничего не добьётся, значит, попытается взять измором — психологически.
И он оказался прав. Уже на следующий день началась настоящая атака. Первым позвонил сам Александр. Он сменил подход: вместо упрёков теперь звучала жалость.
— Марьяна, я вчера вспылил… Нервы сдали… Но пойми меня: мне некуда идти! Я остался ни с чем… А ты ведь в полном порядке… Разве тебе меня совсем не жаль? Мы же не чужие…
Она без слов отключила звонок. Спустя час раздался новый вызов — звонила Раиса.
— Марьяночка, доченька моя! Как же так?! — всхлипывала она в трубку. — Александрик всё мне рассказал! Ты выставляешь его за дверь с одним чемоданом! Он ведь тебе как родной был! Он душу вложил в эту квартиру! Он же полочку прикрутил!
«Полочка». Эта полочка превратилась в символ его «неотделимых улучшений».
Марьяна спокойно пояснила Раисе, что квартира была приобретена ею до брака и является её личной собственностью, а Александр сам принял решение уйти из семьи.
— У тебя каменное сердце! — резко заявила Раиса и завершила разговор.
Затем последовали нападки в интернете. Александр публиковал посты с туманными формулировками и прозрачными намёками для общего круга знакомых: «Как больно осознавать, что любовь прошла и тебя выгоняют за порог», «Некоторые измеряют чувства квадратными метрами».
Это была целенаправленная кампания по очернению её образа: он стремился разрушить её репутацию и выставить жестокой женщиной, чтобы отказ делиться имуществом выглядел особенно бесчеловечным.
Марьяна хранила молчание. По совету Богдана она фиксировала все публикации скриншотами и готовилась к защите. Она подняла все свои финансовые документы за десятилетие совместной жизни и провела бессонную неделю над составлением самого детального отчета в своей жизни. Это было больше чем таблица — это была хроника их брака в цифрах.
Судебное заседание назначили через два месяца. Всё это время она жила словно под осадой, но ни на шаг не отступала.
В зале суда они сидели напротив друг друга; рядом с Александром находился его юрист. Мужчина выглядел уверенно. Его представитель начал зачитывать иск: требования были абсурдны до нелепости. Александр просил признать за ним право на половину квартиры якобы из-за того, что во время брака осуществлял «неотделимые улучшения», которые якобы существенно повысили стоимость жилья. В перечне этих «улучшений» значились: та самая полочка в ванной комнате, замена кухонного смесителя, покраска стены в гостиной и даже регулярная оплата коммунальных услуг как способ «сохранения актива».
Когда чтение завершилось, судья — пожилая женщина с усталым взглядом — перевела глаза на Марьяну:
— Ваша позиция?
Марьяна поднялась со своего места. Она не стала говорить о чувствах или предательстве; она говорила языком своей профессии — языком точных данных и аргументов:
— Уважаемый суд… Исковые требования моего бывшего супруга лишены правовой основы. Квартира была приобретена мной до вступления в брак; это подтверждается свидетельством о праве собственности.
Она положила документ перед судьёй.
— Что касается так называемых «неотделимых улучшений». Вот здесь собраны все подтверждающие материалы,— сказала она спокойно и выложила вторую папку на стол.— Вот чек из магазина на ту самую полочку: сумма покупки составляет 800 гривен…
