Он собирался навестить своего «немощного» сына и свою «примерную» невестку. Ты должна быть безупречной — испуганной, покорной, измученной. А я… я покажусь еще слабее, чем обычно. Он должен поверить, что его план работает идеально». В тот вечер всё развивалось строго по задуманному сценарию. Владислав вошёл в комнату с видом человека, пришедшего осмотреть своих подопечных в клетке. Его взгляд скользнул по мне — холодный и оценивающий.
«Как наш больной?» — голос прозвучал тягуче и липко, словно мёд с примесью яда.
«Без изменений, отец», — тихо произнёс Марко, не отрывая взгляда от окна. Его глаза были пустыми — он долго оттачивал этот взгляд. — «Леся заботится».
Я стояла с опущенными глазами, скрестив руки на груди, будто пытаясь укрыться от всего происходящего.
«Я стараюсь», — прошептала я.
Владислав удовлетворённо хмыкнул:
«Отлично. Я привёз новые препараты. Более сильные. Врач утверждает, что они помогут… утихомирить его».
Он положил на прикроватную тумбу небольшую коробочку.
Медикаменты.
Я взглянула на Марко и заметила в его глазах вспышку страха — настоящего, животного ужаса. Эти таблетки были не для исцеления. Их цель была одна — подавление воли.
«Благодарю вас, отец», — произнёс Марко безжизненным тоном. — «Леся, принеси воды».
Я кивнула и вышла из комнаты, но направилась не на кухню. Прижавшись к стене в коридоре, я слушала гулкое биение собственного сердца.
Это была война.
И первая атака только началась.
Когда дверь захлопнулась за Владиславом и его шаги стихли где-то на лестнице, я вернулась обратно. Марко сидел на кровати с зажатыми в руках таблетками; пальцы побелели от напряжения.
«Он ускоряет события», — прошептал он едва слышно. — «Что-то заподозрил… или просто решил перестраховаться».
«Что будем делать?» — спросила я тихо и подошла ближе.
Он посмотрел мне в глаза с той же решимостью, что была у него утром:
«Мы нанесём удар первыми. Завтра. У отца важная встреча с иностранными инвесторами. Его весь день не будет дома. Это наш шанс».
Ночь выдалась тревожной и бесконечной.
Мы просидели вместе в его комнате при приглушённом свете лампы: обсуждали детали плана как настоящие заговорщики. Марко объяснял мне порядок действий: кому передать документы, какого адвоката искать – того единственного человека вне влияния Владислава.
Я слушала внимательно и запоминала каждое слово; делилась своими мыслями и предлагала варианты решения задач: знала распорядок слуг лучше любого охранника; знала слабые места системы безопасности – всё то, чего он не мог узнать из своей добровольной тюрьмы.
Мы стали идеальной командой: его аналитический ум дополнялся моей практической осведомлённостью о доме изнутри – две части одного целого, объединённые общей бедой и врагом.
На рассвете первые птичьи трели проникли сквозь окно; я подошла к нему ближе: он смотрел на восходящее солнце так сосредоточенно… В этот миг передо мной был уже не беспомощный человек – а воин перед битвой.
«Марко», – позвала я негромко.
Он обернулся ко мне:
— Почему ты всё-таки доверился мне? Ты мог продолжать играть свою роль один…
Он долго молчал… А потом медленно протянул руку к моей ладони – нерешительно сначала… но затем уверенно переплёл пальцы с моими:
«Потому что тогда… когда ты уронила заколку своего отца… ты искала её не просто механически… ты плакала над ней… Я увидел перед собой не сиделку по найму… а живого человека… пленника точно такого же заточения… И подумал: даже в самой мрачной клетке можно найти союзника – если перестать притворяться сломленным».
Его рука была тёплой и крепкой…
И тогда до меня дошло: наша свадьба была вовсе не концом чего-то прежнего…
Это было начало новой жизни – нашей общей жизни…
Жизни настоящей…
И мы были готовы бороться за неё до конца…
День только начинался впереди был самый рискованный шаг всей операции…
Но впервые за долгие месяцы вместо страха внутри поселилась надежда…
Мы были актёрами спектакля по сценарию Владислава…
Но финал этой пьесы мы собирались написать сами…
Утром лимузин с загадочными «инвесторами» и самим Владиславом исчез за воротами особняка…
Дом застыл в звенящей тишине…
Мы переглянулись с Марко…
В его взгляде больше не было ни капли сомнений или страха…
Только холодная решимость…
— Поехали… – сказал он негромко…
