Это был не просто документ для оформления строительных формальностей. Это было разрешение действовать от моего имени — и, как оказалось, против моих интересов.
— Здесь указано… продажа, — медленно произнесла я, взглянув на свекровь. — Мы ведь собирались строить дом, а не избавляться от участка.
Галина тяжело вздохнула, словно разговаривала с наивной девочкой.
— Оксана, ну что ты как маленькая. Это обычная форма! Чтобы предусмотреть все возможные варианты. Вдруг выгоднее будет продать этот участок и приобрести другой — получше! Мы же стараемся ради семьи, чтобы не упустить шанс!
— Ради выгоды? — холодное спокойствие внутри сменилось вспышкой ярости. — Какой еще выгоды?
— Оксана, ну хватит уже! — вмешался Богдан. — Мама права. Мы же не враги тебе. Все это ради нас с тобой. Ради общего будущего.
Он потянулся к моей руке, но я резко отдернула ее.
— Ради дома? Или ради «придорожного комплекса с торговыми точками», Богдан?
Он застыл на месте. Лицо вытянулось в тревожной маске. Галина перестала улыбаться; взгляд ее стал ледяным и жестким.
— Что за чушь ты несешь? Какой еще комплекс? — процедила она сквозь зубы.
— А вы разве не в курсе? — усмехнулась я горько. — Инвестор, публичные слушания по смене целевого назначения земли… Эти слова вам ничего не говорят?
В кухне воцарилась гнетущая тишина, будто воздух стал вязким и тяжелым. Богдан смотрел на меня с испугом в глазах. Галина медленно поднялась из-за стола.
— Откуда у тебя эта информация? — голос ее звучал резко и чуждо.
— Мир не без добрых людей, Галина. В отличие от некоторых здесь присутствующих.
— Ах ты… — прошипела она злобно. — Я стараюсь ради сына! Чтобы он жил достойно, а не прозябал в твоей хрущевке! А ты всё испортила!
— Испортила что? Вашу махинацию? — я тоже поднялась со стула. — Вы решили провернуть сделку за моей спиной и при этом рассказывали сказки про «общий дом»?
— Да кому нужна твоя развалюха?! — закричала она истерично. — Там золотое дно! А ты сидишь на нем как собака на сене! Ни себе ни людям! Неблагодарная! Мы хотели принять тебя в семью!
— В семью? Или в клуб обманутых пайщиков? Спасибо большое за такое «счастье»!
Я повернулась к Богдану: он стоял бледный как полотно и молчал.
— А ты что скажешь? Ты тоже знал обо всем этом? И при этом продолжал говорить мне о любви?
***
Он вздрогнул так резко, будто получил пощечину невидимой рукой. Его взгляд метался между матерью и мной; страх читался во всем его облике.
— Оксана… я… я не хотел такого поворота событий… Мама уверяла: так будет лучше для всех нас… Мы бы купили просторную квартиру…
— «Мы бы»?! — рассмеялась я ему прямо в лицо. — Вы бы продали МОЮ землю и потом великодушно предложили мне часть денег?! С барского плеча?!
— Прекрати истерику! — выкрикнула Галина раздраженно. — Еще ничего не продано! Но с такой женой мой сын точно останется нищим! Цепляется за свой огород!
— Да, цепляюсь! Потому что это память о моей бабушке! Я памятью не торгую и людей за деньги не продаю!
Я схватила со стола папку с доверенностью и разорвала ее на мелкие кусочки прямо перед ними; обрывки бумаги посыпались вниз сквозь остатки торта «Наполеон».
— Вот вам ваша доверенность!
Галина завизжала:
— Дура безмозглая! Ты свое счастье уничтожаешь своими руками! Богданчик, посмотри на нее: она сумасшедшая!
Богдан шагнул ко мне ближе:
— Оксана… пожалуйста… успокойся… Давай обсудим все спокойно… Я люблю тебя…
Я посмотрела ему прямо в глаза:
— Любишь?.. Если бы любил по-настоящему – пришел бы ко мне честно: сказал бы прямо о продаже земли… Предложил подумать вместе… Но нет – ты позволил своей матери плести интриги за моей спиной… Ты оказался маменькиным сынком и мелким аферистом…
С каждым словом он словно уменьшался передо мной – опустил голову и съежился под тяжестью сказанного.
— Это неправда…
— Это чистая правда! И я больше не хочу быть женой ни маменькиного любимчика, ни мошенника!
Я направилась в комнату, сняла свадебное платье с крючка у двери и вернулась обратно на кухню.
Протянула чехол Богдану:
— Вот тебе еще одна «выгодная сделка». Можешь выставить на продажу через интернет-площадку.
Он даже пальцем его не тронул – платье упало рядом с клочьями доверенности.
Я добавила:
— Завтра свадьбы не будет. Передай это своей маме… Хотя нет – скажу сама: поздравляю вас обеих – вы избавили сына от «неблагодарной змеи». А я освободила себя от семьи мошенников.
Развернувшись стремительно к двери, я пошла прочь из квартиры.
Богдан крикнул вслед:
— Куда ты?!
Не оборачиваясь:
— Домой!.. В свою квартиру!.. Куда вы пока еще руки свои грязные засунуть не успели!
Дверь захлопнулась за мной глухо и решительно.
Оказавшись одна на лестничной площадке, я почувствовала дрожь во всем теле; глаза застлало слезами… Но это были слезы освобождения – а вовсе не боли или утраты… Этот кошмар закончился раньше чем начался…
***
Первым делом я набрала номер подруги – той самой свидетельницы со свадьбы…
– Елена… всё отменяется… Свадьбы больше нет…
– Что?! Оксана!! Ты шутишь?! Что произошло?!
