— Да как ты можешь! — воскликнула Кира, осознав, что мечты о «даче» с грядками и банками солений ускользают. — Это… это предательство! Бросить мужа!
— Предательство, Кира, — отрезала Надя, — это явиться в чужой дом на день рождения без приглашения и хамить хозяйке. Предательство — это считать чужие деньги и завидовать чужой прическе. А я… я просто ухожу туда, где меня ждут. Пусть даже это всего лишь старый дом с садом. — Олег! Скажи ей! — Лариса схватила сына за руку. — Ты мужчина или кто?
Олег перевел взгляд на Надю. На её спокойное лицо. На аккуратную укладку. Затем посмотрел на мать. На Киру. На испорченную селедку под шубой. В голове возник образ: он едет в Сумы, чинит крышу, копает картошку… Он, привыкший максимум к тому, чтобы кормить енотов.
Он промолчал.
— Я так и знала, — кивнула Надя. — Ну что ж… С днем рождения меня. Олег, в понедельник я подаю на развод. Квартира моя, от родителей осталась. Но я не алчная — поделим по-честному. Мне много не нужно: мне бы на домик хватило.
Она достала яблоко из холодильника, прошла в комнату и тихо прикрыла за собой дверь.
На кухне остались трое. Лариса смотрела на сына с такой яростью, словно именно он только что лишил её дачи с настойками из сабельника и сладких помидоров из банки. Кира молча доедала пересохший кусок «Зебры». А Олег… Олег вдруг отчетливо понял: среди молчаливых сурикатов в зоопарке ему было куда уютнее.
Прошло полгода.
Надя действительно обосновалась в Сумах. Дом оказался крепким и добротным: она починила крыльцо, завела курочек и подружилась с местной почтальоншей. Боли в ногах почти исчезли.
Олег переехал к матери. Лариса быстро взяла под контроль его расходы: теперь он носил старый свитер и ежедневно ел «правильные», но надоевшие котлеты по её рецептам. Кира звонила исключительно по финансовым вопросам.
Иногда Олег, убирая клетку у лисиц, задумывался: а что если бы тогда осенью он просто отвез жену поужинать куда-нибудь? Но лисицы лишь прищуривались в ответ своей лукавой мордочкой…
