— Богдан, глянь! — я застыла у калитки, не в силах поверить увиденному.
Муж, согнувшись под тяжестью ведра с рыбой, неуклюже переступил порог. Июльское утро было на редкость прохладным, пробирая до костей, но то, что я заметила на лавке у забора, заставило забыть о холоде.
— Что случилось? — Богдан поставил ведро и подошёл ко мне.
На старенькой скамейке стояла плетёная корзина. Внутри неё, завернутый в выцветшую пелёнку, лежал ребёнок. На вид — около двух лет.
Он смотрел прямо на меня огромными карими глазами — спокойно и безмятежно. Ни страха, ни удивления — просто взгляд в упор.
— Боже мой… — выдохнул Богдан. — Откуда он здесь?
Я осторожно провела пальцами по его тёмным волосам. Малыш не шелохнулся и не заплакал — лишь моргнул один раз.
В его крошечной ладошке оказался зажат листок бумаги. Я аккуратно разжала пальчики и прочитала: «Пожалуйста, помогите ему. Я не могу. Простите».
— Надо сообщить в милицию… — нахмурился Богдан и почесал затылок. — И в сельсовет тоже.
Но я уже прижала малыша к груди. От него пахло пылью дороги и немытыми волосами. Комбинезон был поношенным, но аккуратным.
— Мария… — с тревогой произнёс Богдан, глядя мне в глаза. — Мы ведь не можем просто так оставить его у себя…
— Можем, — твёрдо ответила я и встретилась с ним взглядом. — Богдан, мы уже пять лет ждём… Пять лет! Врачи сказали: детей нам не дано… А теперь вот он…
— Но ведь есть законы… документы… Родители могут объявиться…
Я покачала головой:
— Нет… Не появятся они. Я это чувствую.
И вдруг мальчик широко улыбнулся мне так искренне и тепло, будто понимал каждое слово нашего разговора. Этого оказалось достаточно. Через знакомых мы оформили опеку и все необходимые бумаги. Тогда был 1993 год – время непростое для всех.
Прошла неделя – и мы заметили странность: малыш, которого я назвала Марко, никак не реагировал на звуки вокруг него. Сначала подумали: может быть задумчивый или просто спокойный ребёнок.
Но когда трактор соседа загрохотал прямо под окнами дома, а Марко даже бровью не повёл – сердце моё сжалось от тревоги.
— Богдан… он ничего не слышит… — прошептала я вечером после того как уложила сына спать в старенькую люльку от племянника.
Муж долго молча смотрел на огонь в печи; потом тяжело вздохнул:
— Поедем к врачу в Чабаны… К Иосифу съездим…
Доктор внимательно осмотрел мальчика и развёл руками:
— Полная врождённая глухота… Операция тут бессильна – случай безнадёжный…
Я плакала всю дорогу обратно домой; Богдан молчал за рулём – руки его были так крепко сжаты на баранке, что костяшки побелели от напряжения. Вечером же он достал из шкафа бутылку водки.
— Может… ну его? Не надо сейчас…
— Нет… — твёрдо сказал он после того как залпом выпил полстакана. — Мы никому его не отдадим…
— Кого?..
— Его самого! Он останется с нами! Мы справимся сами!
— Но как?.. Как воспитывать?.. Как учить?..
Богдан остановил меня одним движением руки:
