— Квартира принадлежит мне. Ты съезжаешь.
Иван стоял в проёме спальни, опираясь рукой о дверной косяк. Он не был пьян — просто говорил с уверенностью.
Позади него стояла Ангелина из его отдела. Молодая, около двадцати восьми, в короткой юбке. Она рассматривала наши общие фотографии на стене, будто решая, какие оставить, а какие выкинуть.
Когда двадцать семь лет жизни рушатся за одну минуту
Я сидела на кровати с открытым чемоданом и медленно складывала блузки аккуратными стопками.
Иван ждал реакции — слёз или крика.
Я видела это — он ожидал вспышки эмоций.
— Хорошо.
Голос прозвучал ровно. Руки замерли в воздухе, словно онемели от холода — как если долго стоять зимой на остановке.
Он моргнул. Ангелина тоже обернулась ко мне.
— Вот так просто?
Я подняла взгляд и впервые за всё это время посмотрела ему прямо в глаза.
— Именно так.
Иван отстранился от дверного косяка и вошёл в комнату. Ангелина осталась в коридоре — видимо, поняла, что вмешиваться пока не стоит.
— Можешь пока остановиться у Лилии. Или у мамы. Потом продадим квартиру и поделим деньги по-человечески.
— Угу.
Я застегнула молнию чемодана, взяла сумку с документами и направилась к выходу. Он даже не отошёл в сторону — пришлось пройти вплотную, слегка задев его плечом.
В коридоре Ангелина внимательно рассматривала мою куртку на крючке. Пальцами коснулась рукава — будто проверяла материал ткани.
— До свидания.
Эти слова я адресовала ей, не Ивану. Она вздрогнула от неожиданности.
Дверь закрылась мягко. Замок щёлкнул негромко и чётко.
Я оказалась на лестничной площадке с чемоданом и сумкой в руках. Мысль крутилась одна: двадцать семь лет ушли за одну минуту…
Лифт подъехал быстро. Я спустилась вниз и вышла на улицу.
Ноябрьская сырость окутывала всё вокруг; темнело уже к пяти вечера.
Открыла телефон и написала Лилии: «Можно к тебе? На пару дней».
Ответ пришёл почти сразу: «Приезжай. Ключ у соседей».
Три года молчаливой подготовки
Лилия приехала утром с пирожками с капустой и термосом кофе. Села напротив меня на раскладушку, где я ночевала, изучающе глядя мне в лицо.
— Ты слишком спокойна для такого…
— Просто устала сильно…
— Нет уж… — Лилия разлила кофе по двум кружкам. — Я тебя знаю тридцать лет: если ты такая тихая — значит уже всё решила заранее…
Я взяла кружку, подула на горячий напиток — обжигал губы до боли…
— Три года назад я оформила квартиру на себя…
Лилия застыла с пирожком в руке посередине движения ко рту:
— В смысле?
— В прямом смысле: квартира записана только на меня юридически… Иван подписал дарственную ещё в две тысячи двадцать втором… Я объяснила ему тогда это как способ снизить налоги при продаже… Он поверил…
— А правда?
— А правда была такая: я уже тогда знала про Полину из соседнего подъезда… Видела их вместе у торгового центра… Он целовал её… Меня он не целовал уже лет пять…
Лилия положила пирожок обратно на салфетку и вытерла руки:
— И ты молчала всё это время?
— Да… Потом появилась Диана-стажёрка… Девятнадцать лет… пухлые губы… смотрела на него как будто он святой… А он приходил домой сияющий… рассказывал какая она глупенькая…
— Александра…
— Не надо… — Я сделала глоток кофе… — Мне не нужна жалость… Мне нужна справедливость… После Дианы я пошла к юристу… хорошему… дорогому… Он объяснил мне: всё купленное во время брака делится пополам… Но если один супруг дарит недвижимость другому – это становится личной собственностью…
— И Иван подписал?
— Подписал… Нотариус зачитал ему все последствия сделки вслух… Иван сидел кивая – думал о налогах… А я думала – вот она моя защита…
Лилия поднялась со стула и подошла к окну. За стеклом висел серый ноябрьский туман; сквозь него едва угадывались очертания соседних домов…
