— Обсуждайте.
— Лично. Завтра в одиннадцать. Офис на Советской, двадцать три. Устроит?
— Устроит.
Я приехала за десять минут до назначенного времени. Офис находился на третьем этаже. На двери — табличка: «Юридическая консультация».
Секретарь проводила меня в переговорную комнату. Внутри — стол, шесть стульев, окно с видом на парковку. Иван уже был там. Рядом с ним сидел юрист — молодой мужчина в очках, с папкой бумаг.
— Присаживайтесь, — кивнул он на стул напротив. — Меня зовут Антон. Я ознакомился с делом и хотел бы задать несколько вопросов.
Я опустилась на стул и положила сумку себе на колени.
За окном медленно кружились первые в этом году снежинки — крупные и пушистые.
— Слушаю вас.
Антон открыл папку и достал копию дарственной.
— Вы утверждаете, что Иван добровольно передал вам квартиру в дар?
— Это не я утверждаю, а нотариус. Вот его подпись под документом.
— Но Иван мог не осознавать всех последствий сделки.
Я перевела взгляд на Ивана. Он сидел молча, уставившись в столешницу, пальцы сцеплены так крепко, что побелели костяшки.
— Антон, вы внимательно читали текст?
— Там указано: «Мне разъяснены юридические последствия дарения, а именно: переход права собственности от дарителя к одаряемому осуществляется безвозвратно». Под этим стоит подпись Ивана. Или вы считаете, он не умеет читать?
Юрист поправил очки на переносице.
— Сделка может быть оспорена при наличии обмана или введения в заблуждение.
— Кто кого обманул? Я сказала мужу прямо: давай оформим квартиру на меня — так будет проще при продаже из-за налогообложения. Это правда: если имущество находится во владении более пяти лет, налог меньше. Я ничего не скрывала и никого не вводила в заблуждение. Просто умолчала о дополнительных мотивах.
— Но вы утаили свои истинные цели.
— Мои цели — моё личное дело. Закон интересуется формой сделки, а не внутренними размышлениями сторон.
Иван резко дёрнулся и поднял голову:
— Ты три года всё это планировала! Жила со мной всё это время… зная заранее!
— Я тебя не выгоняла. Это ты ушёл сам — привёл Ангелину в нашу квартиру и потребовал освободить её для вас двоих! Или ты уже забыл?
— Я… тогда вспылил…
— Да уж вспылил… А я три года следила за документами и держала их в порядке!
Юрист перевернул страницу и достал ещё один листок бумаги:
— Здесь указано: ремонт квартиры проводился совместно восемь лет назад за сумму триста пятьдесят тысяч гривен. Иван имеет право требовать компенсацию этих вложений.
— Ремонт был сделан в две тысячи семнадцатом году. С тех пор прошло восемь лет. Срок исковой давности по таким требованиям составляет три года — время упущено.
Антон снял очки, протёр их платком и снова водрузил на нос:
— Вы подошли к делу весьма основательно…
— У меня было целых три года для подготовки…
— И всё это время вы молчали?
— Всё это время я оставалась его женой…
Я готовила еду, стирала бельё, ездила вместе с ним к его матери за город… Улыбалась его друзьям… Терпела возвращения домой поздно ночью с запахом чужих духов… Делала то, что должна делать жена… А он поступал так, как мужу поступать нельзя…
Иван ударил кулаком по столу:
— Причём тут мои слабости?! Мы же про квартиру говорим!
— Именно про неё! Про МОЮ квартиру! Которую ты хотел разделить со мной пополам… А потом половину отдать той девочке двадцати восьми лет… Которая даже копейки своей не вложила ни в ипотеку…
Которая никогда не вставала затемно ради завтрака для тебя… Которая ни разу не сидела у постели твоей матери после инсульта…
Повисла тишина.
Юрист продолжал изучать документы; Иван смотрел сквозь стекло куда-то вдаль… За окном снег ложился плотным слоем на машины во дворе…
Антон тихо произнёс:
— Дарственная оформлена корректно… Вы подписали её добровольно, Иван… Нотариус подтвердил разъяснение всех последствий… Оснований для оспаривания нет…
