Когда за Дмитрием захлопнулась дверь, в квартире повисла не просто тишина — словно исчез сам воздух, которым я дышала два десятилетия. Его место занял холодный, колючий вакуум, от которого кружилась голова и перехватывало дыхание.
Я застыла в прихожей, уставившись на пустую вешалку. Еще мгновение назад там висело его кашемировое пальто — то самое, которое мы выбирали часами в дорогом магазине. «Маричка, я лицо семьи, мне нельзя носить ширпотреб», — убеждал он тогда. Я отказалась от новых сапог ради того, чтобы ему хватило на это пальто.
На полу у порога лежали ключи. Связка с металлическими зубцами напоминала мертвого ежа. Я подняла их: тяжелые, с брелоком в виде серебряного домика — моим подарком к десятой годовщине. «Пусть наш дом будет твоей крепостью», — сказала я тогда. Как же я ошибалась… Это была не крепость — это был плацдарм для наступления.
Сначала я повернула верхний замок на двери — тот самый, который мы никогда не использовали. Руки были спокойны: после слез и истерики наступила ледяная ясность. Я чувствовала себя врачом перед сложной операцией: болезненной, кровавой, но необходимой для спасения жизни.
На кухне меня встретил недопитый чай на столе и полотенце на спинке стула — всё напоминало о нем. О его любви к уюту и о том, как этот уют создавался моими руками.
— Так… Маричка… — произнесла я вслух хриплым голосом. — Сначала действия, потом чувства.
Я взяла смартфон и набрала номер Алины — моей старой подруги со студенческих лет и по совместительству юриста. Мы не общались много лет: Дмитрий ее терпеть не мог. «Слишком умная и жесткая… баба с яйцами», — говорил он с презрением. Теперь стало ясно: он просто боялся её проницательности.
— Маш? Привет! Это Маричка Скворцова.
— Маричка?! Сколько лет! Что случилось? Ты звонишь в семь утра воскресенья…
— Я подаю на развод. Мне нужен сильный адвокат по имущественным делам… возможно даже по уголовным статьям.
— Ничего себе… Дмитрий наконец-то показал клыки?
— Нет… Он снял маску овцы и показал свою настоящую пасть хищника. Я нашла его второй телефон: двадцать лет он отчитывался перед матерью за то, как выжимает из меня квартиру.
В трубке повисло молчание.
— Приезжай ко мне к десяти утра в офис. Если телефон у тебя — бери с собой.
— Он его вырвал у меня из рук… Но кое-что осталось в памяти. И есть переписка в мессенджерах… хотя… я соврала ему про скриншоты… На самом деле ничего не сохранилось кроме воспоминаний…
— Маричка… если нет скринов или фото экрана – будет труднее… но мы справимся! Сейчас же езжай в ЦНАП за выписками со всех счетов, где ты созаемщик или поручитель! И срочно блокируй все карты через приложение – особенно те, к которым у него есть доступ!
Я отключилась и открыла банковское приложение.
На нашем общем накопительном счете (куда деньги откладывались исключительно из моих переводов и уроков) должно было быть около двух миллионов гривен…
Баланс: 154 гривны 30 копеек.
Я моргнула несколько раз и обновила страницу – цифры остались прежними.
История операций была пугающей: переводы лицам под именами «Иван» и «Богдан», снятие наличных через банкоматы… Последняя крупная сумма – полмиллиона – ушла три дня назад… Именно тогда я упомянула желание сменить автомобиль…
Меня охватила дрожь – не от страха, а от гнева до судорог в пальцах. Он всё знал заранее! Готовился! Выводил деньги постепенно… а под конец вычистил всё подчистую! Значит сообщение от Валентины о даче было вовсе не шуткой – это был сигнал к финальной атаке!
В ЦНАП я сразу не поехала…
Я начала обыск квартиры.
Впервые за двадцать лет я рылась в вещах мужа без малейшего угрызения совести. Переворачивала содержимое его столов, ощупывала подкладки пиджаков (он забрал только самое нужное), вытаскивала из шкафов оставшиеся мелочи…
В нижнем ящике комода, под стопкой старых журналов «Автомир», я нашла папку.
