— Поставим ёлку прямо в подъезде. Отпразднуем здесь. — Потом, помнишь, как он однажды сварил борщ? По рецепту из книги, которую сам же и купил. Получилось вкусно, хоть и пересолено. — Это я сам! Почти без жертв. — Богдан улыбался тогда, как мальчишка.
А потом был их первый вечер на даче. Без электричества. Только одна лампа светила тускло. Домик они только что приобрели. Мебель там стояла старая, занавески висели временные. Оксана тогда очень боялась мышей, а он сказал:
— Если мышь появится — будет нашей первой гостьей. Назовём её Графиней.
— Почему именно Графиней?
— Чтобы уважение вызывала. Вдруг останется жить с нами? Как её родственникам представлять?
Она тогда смеялась долго и искренне, как девчонка. До слёз не могла остановиться. А потом вдруг ощутила боль — не оттого что всё закончилось, а потому что когда-то было по-настоящему хорошо. Она глубоко вздохнула, натянула одеяло до подбородка и лежала с открытыми глазами.
***
Утром Богдан оказался на кухне раньше неё — варил яйца. Оксана вошла в халате, взглянула на кастрюлю и удивлённо приподняла брови.
— Яйца варишь?
— Ага.
— Но ты же их терпеть не можешь.
Он пожал плечами:
— Захотелось вдруг попробовать снова… может вкус за ночь изменился.
— Или ты сам изменился? Настоящее волшебство в кастрюле.
Он усмехнулся:
— А ты чего такая сердитая? Плохо спала?
— Наоборот отлично! Потому что теперь просыпаюсь без мысли, что кому-то обязана готовить завтрак.
— Так и не готовь больше никому! У нас теперь свобода и равноправие.
Она подошла к холодильнику:
— Посмотрим, заметишь ли ты это равноправие, когда придется самому носки штопать.
— Я такие не ношу — выброшу да новые куплю.
— Вот именно! Всё выбрасываем: ни чинить тебе, ни беречь…
— Сейчас ты о носках или уже обо мне с тобой?
— А разве есть разница?
— Значит всё у нас плохо из-за яиц и носков? Великолепная логика!
— Нет… Всё плохо потому что ты забыл спрашивать: «Как у меня дела?» И вообще — как у тебя самого?
— А ты пыталась рассказать? Или снова ждала пока я догадаюсь сам?
— Да! Ждала!
Он устало усмехнулся в ответ.
Она посмотрела на него печально и промолчала.
Спустя паузу Богдан нарушил тишину:
— Дочь вчера просила приехать — посидеть с внуком немного…
Оксана захлопнула дверцу холодильника:
— Помню… Так мы фрукты возьмём или явимся с пустыми руками?
— Я думал, ты уже всё предусмотрела…
Она фыркнула:
— Конечно! Как всегда: я планирую маршрут — ты просто пассажиром едешь!
Он тихо произнёс:
— Я думал… мы разводимся… Ты поедешь одна… Зачем нам вместе к внуку ехать?
С укором она ответила:
— Мы же живы оба… Внук у нас общий…
Машина стояла у подъезда покрытая пыльцой и разводами от дождя. Богдан провёл рукой по лобовому стеклу.
— Хоть бы раз сказала: «Спасибо за то что везёшь». Или хотя бы: «Хорошо что не забыл».
Оксана сухо ответила:
— Спасибо что не забыл…
Он скептически посмотрел на неё:
— Неискренне звучит…
Она пожала плечами:
— Прими как есть…
Первые двадцать минут ехали молча под радио-шумом фоном. Трасса была почти пустая. Оксана смотрела в окно; Богдан сосредоточенно следил за дорогой впереди.
Вдруг она сказала:
― Он уже говорит «дедушка». Не просто «деде» или «да-да».
― Правда?
Оксана кивнула головой:
― Дочь позавчера рассказывала…
Наступило молчание вновь. За окном мелькнул старый киоск на обочине дороги ― сейчас закрытый ― но когда-то они там вместе покупали мороженое ещё молодыми… Он проехал мимо него и вдруг произнёс:
― Помнишь? Ты тогда уронила стаканчик мороженого – я свой тебе отдал…
― Нет…
― Врёшь… Ты его доела до конца – потом сказала: «Хорошие мужчины делятся мороженым».
― Умная была женщина… Где она теперь?..
Он ничего не ответил – да это было уже ни к чему: оба вспомнили то время… когда были другими…
***
Дочь встретила их с малышом на руках – сразу передала его матери. Оксана подхватила внука крепко и чмокнула его в щечку; тот хихикнул весело и прижался к ней плечиком.
― Баааабааа! ― закричал он радостно.
― Кто тебя так научил кричать?! Ты ж почти профессор!
Богдан подошёл ближе:
― А это кто тут такой серьёзный?.. ― Он мягко коснулся пальцем носа малыша – тот рассмеялся звонко.
― Дедаааа!
Богдан улыбнулся широко:
― Вот теперь другое дело…
